Мой Шелковый путь
Шрифт:
– Дима, ну как я повезу тебя такого в Германию?
– Ты стесняешься меня, папа? – печально спросил он.
– Нет. Но что ты там будешь делать?
Он пожал плечами, подумал и бросил на меня умоляющий взгляд.
– Тогда положи меня в больницу. Пусть мне вылечат ногу.
– В какую больницу?
– В ЦИТО. Я все выяснил. Там по методу Илизарова наращивают кость.
У меня не было прямых контактов с ЦИТО, и я решил обратиться к Отари Квантришвили, который мог посодействовать в этом. В тот же день я объяснил ему по телефону мою беду, и Отари Витальевич позвонил
И чудо свершилось! Когда в 1993 году Дима приехал ко мне в Париж, он едва заметно прихрамывал, но его ноги были одинаковой длины. Посторонний человек даже не обратит внимания на его легкую хромоту.
– Поздравляю, – сазал я ему.
Он улыбнулся и произнес: «Спасибо, папа».
Глядя на него, я радовался. У меня был красивый сын, полный жизни и энергии.
– А теперь займемся делом, – предложил я ему.
Прежде всего я имел в виду учебу. В Ташкенте он совсем не учился, а для жизни в Европе, о которой он, похоже, мечтал, Диме требовалось знание иностранного языка. Я на себе познал, что такое жить за границей и разговаривать только через переводчика. И я устроил Диму в школу Берлиц. Четыре месяца он по шесть часов в день учил английский язык.
Но тут случилась та самая история, когда меня выдворили из Франции, обвинив в том, что я на один день просрочил пребывание в стране. Мне пришлось улететь в Израиль. Дима не мог оставаться один во Франции, потому он вернулся в Ташкент. Пожив некоторое время в Израиле, я переехал в Лондон и стал подготавливать почву для дальнейшей учебы Димы. Я предполагал, что мой сын для начала будет посещать подготовительные шестимесячные курсы при Оксфордском университете, потом поступит в него, а потом...
Однако все пошло не так, как я планировал.
Дима приехал в Лондон какой-то странный – худой, дерганый, высокомерный. Он курил каждые пять минут и как-то нарочито, будто сигаретами хотел подчеркнуть свое какое-то особое положение. Я никак не мог догадаться, что с ним произошло, но вскоре понял. Дима вернулся в Ташкент новым человеком. Во-первых, все знали его калекой, а он пришел легко и прямо, словно после воздействия волшебной палочки. Во-вторых, он прилетел в Ташкент из Парижа. В глазах своих давних знакомых он был чуть ли не иностранцем. Внезапно возникшее острое внимание к нему вскружило парню голову. Много лести и много лжи быстро подточили его еще неокрепшую душу.
– Что с тобой? – вопрошал я.
– Со мной все в порядке.
– Но я же вижу, что ты изменился.
– Все меняются, папа. – И он закурил, хотя прекрасно знал, что я не курю и не люблю, когда дымят в моем присутствии.
– Ты так говоришь, будто гордишься переменами в себе. А они, между прочим, не в лучшую сторону.
–А разве все люди – ангелы?
– Почему ты куришь?
– Привычка.
–
– Хочешь сказать, что мои сигареты кому-то мешают?
– Мешают, Дима.
– Да совсем не мешают. Почему я не должен курить, если мне хочется?
– Надо считаться с людьми. Надо уметь соответствовать здешним нормам. Если ты так будешь вести себя, то не уживешься здесь.
– Значит, не уживусь, – раздраженно сказал мой сын. – Клином, что ли, свет на Оксфорде сошелся?
– Это что за разговор?
– Разговор как разговор...
– Что ты себе позволяешь? Ты с отцом разговариваешь! Брось сигарету!
– Да что ты давишь на меня?!
Тут я вспылил и указал на дверь.
– Раз так, то собирай вещи и двигай отсюда! Кому ты нужен такой?
Дима сделал вид, что ему все равно, собрался и уехал.
Мне показалось, что небо почернело во время нашей ссоры. Сын и отец разошлись. Пропасть пролегла между нами. Гнев мой был столь велик, что я слышать не хотел ничего о Диме. Если ему наплевать на мое мнение, то ему наплевать и на меня. Я пытался наладить его жизнь, а он по-хамски растоптал мои планы. В этом случае нас ничто не может связывать...
Но как это жутко! Как больно! Отвернуться от родного сына...
После этого я не разговаривал с ним десять лет. Дима присылал мне письма, извинялся, но я упорствовал...
Он, конечно, горя натерпелся за эти десять лет, жизнь его похлестала изрядно. Женитьба не принесла ему счастья: супруга бросила его, потому что он не мог содержать семью. Мне кажется, я физически ощущаю сейчас терзания, которые он испытывал в те годы. Он пытался вернуться ко мне, пытался завязать хоть какие-то нити отношений, однако я принципиально не шел на контакт.
И вот, вернувшись в Москву, я получил от него письмо. Дима просил прощения, и я вызвал его к себе. Он сильно изменился, взгляды стали другими, бессмысленное упрямство исчезло. Сейчас он учится, женился, родил мне внуков, и я рад видеть его возле себя.
Однако я забежал вперед. До этих мирных дней еще далеко...
Глава 15
Ухудшение обстановки
Обвинить можно и невинного, но обличить – только виновного.
Свобода возможна лишь в той стране, где право господствует над страстями.
Итак, я жил то в Лондоне, то в Париже, не переставая хлопотать о предоставлении мне вида на жительство во Франции.
В ответ на мои прошения не раздавалось категорического «нет», слышались только всякие отговорки, переносившие рассмотрение вопроса на «завтра». Прямо как в известном фильме «Приходите завтра».
Так продолжалось два года. Наконец терпение мое исчерпалось. Созвав моих адвокатов, я заявил, что не намерен больше прятаться ни от кого.