Мой шейх 2
Шрифт:
У плитки помешивая черпаком с деревянной ручкой стояла сгорбленная старуха. Ее обшарпанный вид практически сливался с обстановкой помещения. Из высокой кастрюли несло чем-то резким, сладким, жжённым и одновременно морским.
Ариа поморщилась. Не успела спросить, что за лавка, похоже аптека или травница? За ней следом вошел Карим. Помещение тут же стало тесным, невыносимо узким. Их глаза встретились и Ариа забыла, как дышать.
— Что ты тут, — начала было она, отступая к каменному столу.
Карим достал кошелек, протянул пачку денег
— Поди прочь, — приказал он. — Проследи, чтобы никто не вошел.
— Что ты задумал? — Ариа могла только догадываться о его намерениях.
В этом помещении не было запасного выхода, не виднелось других дверей, даже окна отсутствовали. Только воздушные для вентилирования и света резные ставни, из камня, что закрывались на ночь изнутри досками.
Сердце у Арии забилось с утроенной силой, руки мгновенно взмокли. Неужели, он надумал поговорить, после вчерашнего? Она беспомощно проследила за тем, как хозяйка покидает лавку, оставляя их наедине. В кастрюле что-то булькнуло. Чмокнуло. В помещении поплыл с резкой силой жжённый карамельный аромат.
— Знаешь, что это такое? — спросил Карим, бросив взгляд на плитку.
Ариа облизнула губы.
— Лекарство?
— Не совсем, смесь для халавы, — Карим снял с головы черный икаль и куфию.
Ариа не совсем понимала, что это.
— Состав из розовой воды, сахара и лимона для удаления волос, но в этой кастрюльке, есть что-то еще судя по запаху.
Ариа понимала, что ей никак не отклониться и не увернуться от него. Она застыла на углу стола, косо глядя на булькающую зловещую кастрюлю, с замирающим сердцем, она не понимала к чему клонит Карим. Почему так странно двигается?
— И что это значит?
— У тебя скоро свадьба, — Карим опасно приблизился.
Ариа дернулась, пытаясь в отчаянье проскочить мимо него. Цепкие руки мгновенно оказались на тонкой талии, и Карим легко притянув ее к себе, заблокировал девушку.
— Отпусти! Сейчас же! — она бешено брыкалась, размахивая руками словно разъярённое животное.
— Ты не хотел меня видеть. Говорить! Слышать!
Ариа покраснела от напряжения и потуг в тщетной попытке вывернуться волчком из его рук. Карим блокировал, зажал между столом и собою. Каменная поверхность холодом тут же впилась ей в бедра, покуда с другой стороны ее прижимал крепкий мужской торс и торчащий внушительной дубиной детородный орган.
— Так что тебе нужно сейчас? У-у-у, утпусти…
— Я хочу знать, — прошептал на ухо Карим, щекоча горячим дыханием ей затылок.
— Ублюдок! — она задергалась с новым усилием в мертвой хватке.
— От кого ты родила?
Ариа хватанув воздух и проглатывая слова, замерла. Разом бурно покраснела, вздрогнув от напора Карима.
— От Адама, — выдохнула, от отчаянья закашлялась.
В кастрюле с новой силой чмокнула густеющая смесь.
— Да,
— Ты безумен!
Следующую минуту, Карим связал ей руки икалем. Ариа заскулила, мгновенно взмокнув от бесполезной борьбы, от его побеждающей силы.
— Что ты творишь? — она не могла не брыкаться, пока он блокировал руки к ножке стола, в углу которого оказалась полукруглая ручка, прикрепленная к металлическим уголкам. Вероятна ручка нужна была, чтобы лежать на столе и держаться за нее руками над головой. Что бы что…
Он рычал.
— Правду, Ариа.
— Я говорю правду. Клянусь тебе! Авраам сын Адама!
Распластанная на жестком ложе, она едва не зарыдала. Карим заглянул в лицо и покачал головой, цокая с осуждением языком. Рывком легко сдвинул ее попу на самый край, почти заставляя свисать ту на грани.
— Вранье в крови у женщин! Ты не исключение.
— Да, что мне сделать, чтобы ты поверил? Я клянусь, он сын Адама.
Следующие пару минут, он блокировал тонкие лодыжки, найденной на полке бечёвкой. Старуха перевязывала и подвешивала на ту пучки трав.
— Остановись! Умоляю. Карим, что ты делаешь?
— Когда ты узнала о беременности? — Карим взглянул на кастрюлю, пока Ариа униженная дергалась и елозила в попытке освободиться.
Ее волос выбился из чадры и теперь мешал ей. Разрумянившаяся, в нелепой позе, с согнутыми ногами, каждое движение открывало ее трусики и таз. Каждая попытка задирала подол выше.
— В деревне топширов. У меня была задержка.
— А сейчас?
— Пик овуляции!
Карим замер и сердито усмехнулся. Он уже и забыл, как она быстро соображает. Порой выглядело молниеносно.
— Значит, пик? И ты говоришь, правду?
— Да, бл@ть, я говорю правду! — дрогнувший голос Арии подскочил на несколько тонов вверх, стоило пальцам Карима задрать подол еще выше на талию. Он бесцеремонно разорвал на ней трусики. — Правду! ПРА! В! ДУ!!!
От треска ткани Ариа задрожала оголенным телом, затряслась от бессилия. Карим рассматривающим жадным взглядом, изучал ее там. Ласково провел пальцем по нежным половым губкам, вырывая из Арии сиплый сжатый вдох.
— Давай еще раз. Чей это сын?
— Господи боже! Карим, ты с ума сошел. Я клянусь тебе всеми богами, он сын Адама! Я забеременела в первую же брачную ночь!
— Разведи ноги в стороны.
У нее окончательно потерялось дыхание. Казалось, у обоих едет крыша. Потому что все вместе — лавка, разговор и то, что он приказывал выглядело безрассудством.
— Если не хочешь, чтобы я их тоже связал.
Ариа не повиновалась. Он сжал ее за коленки, грубым движением развел женские ножки в стороны. Уставился на открывшуюся розовеющую сердцевину, на складки, на сжавшийся в страхе обожаемый лепесток. Нежный, трепещущий, такой чувственный и беззащитный. Он шумно выдохнул. Кажется, забыл обо всем на свете. Карим выглядел настолько сосредоточенным, что Ариа чуть не взвыла от досады.