Мой школьный мальчик
Шрифт:
Как бы там ни было, я уже дал ей обещание, и намереваюсь его сдержать. Так что теперь, что бы ни случилось между нами, в любой момент я должен быть готов оторвать от нее руки, если она этого попросит.
Извинилась. Усмехаюсь, пялясь в экран ноута, где кручу какой-то сериал, не вызывающий у меня интереса, хотя еще полтора месяца назад он захватывал меня. Теперь меня мало что захватывает. Только эта девчонка. За что она извинилась? Это я должен был извиниться. Вот только я не вижу смысла в извинениях. Что они дают? Ничего!
Из размышлений об Орловской меня выдергивает звонок мобильника. Отец. Не
Три года назад я перестал брать трубку от папаши, потому что он названивал мне пару раз в месяц с тупыми вопросами о моих делах. Мои дела перестали его касаться в тот момент, когда я пролил последнюю слезу по маме и сестре, а он испарился из моей жизни, оставив на попечение Розе и начальнику службы своей безопасности. И он перестал звонить. Теперь его звонки лишь оповещают меня о его присутствии в Москве и желании встретиться со мной, чему я пока не могу противиться.
Ничего не поделаешь – иногда нам приходится делать то, с чем наши желания не совпадают.
Нажимаю на кнопку приема звонка и молчу в трубку.
– Сын, ты тут? – ухмыляюсь вопросу отца, заданного спустя полминуты молчания.
– Нет, это телефон сам тебе ответил, – хамлю я, не получается у меня без этого с ним общаться.
– Оставь при себе подколы. Я заеду за тобой через час.
– И куда мы поедем?
– Есть пожелания?
– Есть пожелание остаться там, где я сейчас.
– Значит, выбор за мной, сынок, – он что, хохотнул в трубку?
Отец сбрасывает вызов. Вот такое семейное общение. Не сказать что мы близки, не так ли?
Бегу к Тине, надо сказать ей, что кино отменяется, неизвестно, как долго папаша решит играть в семейную идиллию. Мои одноклассницы Майя, Ирина и Светка устроили в холле какое-то обсуждение, и мне приходится развернуться на полпути к цели. Не хочу, чтобы они видели, как я захожу к Тине, ей и так не сладко.
Пишу сообщение «жду тебя в курилке», отправляю ей и направляюсь к лестнице.
– Романов! – останавливает меня девчачий голос.
Ну блииин. Что им надо от меня? Сейчас не до них.
– Что?
Останавливаюсь, напуская на себя скучающий вид, чтобы дать понять женсовету, что не готов к обсуждению чего-либо.
– Скоро второе ноября, – напоминает Майя, – что придумал?
– Пока ничего.
– И что, оставишь нас без вечеринки? – возмущается она. – Вам же по восемнадцать! Давай зажжем! Кроме того, это же наш последний совместный год!
Да, все так и есть. Школу мы закончим в полные восемнадцать из-за эксперимента с четвертым классом, которого в обычных школах пока еще не ввели. Надо бы отметить этот день так, чтобы запомнилось. Наши с Олегом дни рождения в один день, поэтому обычно мы договариваемся и устраиваем что-нибудь. Майя, как сверхактивный человек, всегда нам помогает. К ней можно подойти с любой идеей, и она воплотит
В этом году я еще не думал, как отметить день рождения, хотя времени осталось в обрез. Ведь в моей дурацкой башке только эта девчонка! Я ни о чем не могу думать.
– Я предлагаю уехать на выходные в лагерь, – воодушевляется Майя, – можно даже заброшенный какой-нибудь…
Я не слушаю, что она говорит. В этот момент мимо меня проходит Тина. На ней обтягивающие джинсы и узкая кожанка, в вырезе которой виден кружевной край розового лифчика. Издевается? Пялюсь на Орловскую, которая проходит мимо меня, словно мы не знакомы, важно расправив плечи, спускается по лестнице, проведя ладонью по моей руке, загнутой за спину. Этого ее движения девчонки не видят.
– Ау! – Майя щелкает пальцами, привлекая мое внимание, и я перевожу взгляд на болтливую одноклассницу. – Че задумался? Как идея?
– Круто, вот ты все и организуй, финансы за нами, – говорю быстро, я должен от них отвязаться.
– Как обычно, пятьдесят на пятьдесят?
Почему она решила обсудить это сейчас? Наверное, потому, что осталась неделя…
– Ага, – я готов сорваться с места, но лучше будет уйти спокойно, чтобы женсовет не заподозрил, что я спешу к Тине, мне не хочется подставлять ее.
– Мне нужна будет твоя помощь, – не унимается одноклассница.
– Я весь твой, давай поговорим вечером, хорошо?
Не слушая ее ответа, спокойным шагом спускаюсь два пролета по лестнице, а затем, уйдя из поля зрения одноклассниц, срываюсь на бег и, перепрыгивая через три ступеньки, вылетаю на улицу.
Тина стоит в кустах, где мы оборудовали курилку. При виде меня на ее лице появляется улыбка. Я хочу обнять ее, потискать, растормошить ее волосы, уложенные обручами из тяжелых кос, вокруг головы. Когда она успела заплестись?
– Ждешь меня в курилке? – обвиняет она, но глаза ее искрятся смешинкой.
Похоже, она уже отошла от слез в своей комнате.
– Женсовет поймал меня в холле, – оправдываюсь я.
– Кто? – смеется девчонка. – Это ты так называешь своих одноклассниц?
– Не хотел идти при них.
– Почему? Думаешь, мне интересно, что ни думают? Что такого, если бы ты пришел в мою комнату? Ты стесняешься? Ууу, – ее полные губки сжимаются уточкой, – какой ты стеснительный, Юрочка, – она издевательски мотает головой, – ты как маленький, боишься, что тебя застукают с девочкой.