Мой школьный мальчик
Шрифт:
Дразнит меня? Да. И выглядит при этом супер сексуально. Но меня не так легко вогнать в краску.
Обвиваю руками ее маленькое тельце, прижимая к себе так крепко, что она резко выдыхает воздух. Ее лицо подается вверх и широко раскрытые зеленые глаза, упираются в меня ожидающим взглядом.
– Что-то я не помню, чтобы ты была лишена стеснения час назад, – говорю низким голосом, пусть знает, что инициатива в моих руках.
И тут же насмешливость стирается с ее лица. Длинные ресницы прикрывают глаза, а подбородок опускается
– Давай, покажи, какая ты не стеснительная, – подкалываю ее, мне нравится сбивать с нее напускную важность.
– Пусти, – тихо говорит она, но не вырывается.
– Я не хочу давать им лишний повод обсуждать тебя, – говорю уже спокойнее.
– А мне плевать, – она снова вздергивает подбородок, – что они говорят. Что плохого в том, что мы общаемся?
– Только плюсы, – улыбаюсь, легко касаясь ее губ.
– Так что вы там обсуждали? – Тина прячет глаза, кажется, стесняется своего любопытства.
– Вечеринку в честь восемнадцатилетия.
– Чьего?
– Моего.
Удивленно смотрит, снова в глаза.
– У тебя скоро день рождения? Тебе исполнится восемнадцать?
Киваю с широченной улыбкой, потому что теперь идея с лагерем мне по вкусу. Много укромных мест, где я смогу провести время в компании этих глаз, и не только их. Надо продумать, как веселить там народ.
– Почему ты не сказал?
– Говорю сейчас. Мы устроим крутую тусу, будь готова. Ты приглашена.
– А что тебе подарить?
– Свое присутствие.
Хочется сказать «себя», но… она ясно дала понять, что не готова к таким подаркам.
– Приготовься на следующие выходные. Мы уедем за город.
– Куда?
– Ты все узнаешь, – снова касаюсь ее губ, не могу не делать этого, я должен их чувствовать, раз уж большего мне не позволено.
Тина отдается поцелую больше, она уже не стесняется так сильно, как в первые разы. Мне нравится, как ее руки обвивают меня. А потом она прижимается щекой к моей груди, и я улыбаюсь во все тридцать два, как какой-нибудь идиот.
– Погулять сегодня не получится. Мне надо уехать в Москву, – мне не хочется этого говорить, не хочется менять вечер с ней на вечер с человеком, которого я даже слышать не хочу, не то, чтобы проводить с ним время.
– Хорошо. Но ты вернешься?
– Да, только не могу сказать во сколько.
– Знаешь, скоро должен прилететь мой папа. В конце ноября.
Она говорит это с грустью в голосе, что очень странно. Насколько я понял, у Тины прекрасные отношения с родителями и длительное расставание с ними дается ей тяжело. Так в чем же дело?
– Это хорошо?
Усаживаюсь на импровизированную лавку, состоящую из разрезанной вдоль столешницы парты, держащейся на двух сломанных стульях, и притягиваю к себе девчонку. Она устраивается на моих коленях, ссутулив спину. Смотрит на землю и как-то обреченно вздыхает.
– Хорошо, – слабо кивает головой.
А
– Он может забрать тебя из школы? Перевести в другую?
– Нет, вряд ли. Но у него будет служебная квартира в Москве.
Снова молчит. У Тины есть странная привычка – не договаривать и отвечать на вопросы жестами. Она часто кивает вместо того, чтобы сказать «да», или, наоборот, при отказе мотает головой. А я привык разговаривать напрямую. Ненавижу недоговоренности.
– Юр, – смотрит на меня, – ну как ты не понимаешь?
Снова молчит. Конечно, я сам должен догнать ее мысли. Она там в своей голове что-то поняла, а я, видимо, маг восьмидесятого уровня, и читаю мысли. Ну, будет у отца квартира. Это же круто, она сможет видеться с ним чаще… А вот со мной реже – доходит до меня. Вряд ли ее отец с удовольствием отпустит дочурку на выходные к однокласснику в гости, где, тем более, ошиваются вечно еще и его друзья. Даже если Тина сможет отпрашиваться иногда, типа к подруге, это не будет постоянным, как сейчас.
– Но мы же все равно будем в школе пять дней в неделю, – пытаюсь обратить ее внимание на положительное.
– Да, но…
Блять! Просто говори! Эти ее перерывы в речи меня подбешивают. С другой, стороны, Тине иногда действительно трудно выражать свои мысли, это объясняется ее не слишком обширным словарным запасом. Так что я не тороплю ее.
– Мне нравится ездить к тебе.
– Правда?
Я удивлен. Я то думал, она ездит потому, что ей больше поехать некуда. Нет, мы, конечно, круто проводим время, но мне казалось, что Тина была бы не против иметь подруг, с кем могла бы проводить выходные.
– Да. Иногда твои друзья меня раздражают, – смеется, – как и ты, – касается подушечкой пальца моего носа. – Но, мне все равно нравится, что мы можем проводить вместе время вне школы.
– Это не проблема, – улыбаюсь, не хочу, чтобы она грустила, ведь ее отец еще не прилетел, мы не знаем, как все повернется. – Я просто перееду в соседнюю с вами квартиру, – конечно, я шучу. – Буду приходить к вам на завтрак, помогать тебе делать уборку, проведу экскурсию твоему отцу по всем местам Москвы, которых он не видел, и втерусь к нему в доверие. Через месяц он сам без меня не сможет.
Тина смеется, запрокидывая голову. Смотрю на нее и не понимаю, что творится внутри меня от этого смеха, он как будто наполняет меня изнутри…
И тут в кармане спортивников вибрирует мобильник, раздается знакомая мелодия.
Сегодня день обломов.
Принимаю вызов.
– Я жду тебя на стоянке, – произносит голос отца.
В трубке раздаются гудки.
– Мне пора, – аккуратно ставлю ее на землю и поднимаюсь сам, – меня ждет каторга.
– Что?
Вот он – не слишком обширный словарный запас.