Мой спаситель

Кемпбелл Глиннис

Дункан вопросительно изогнул бровь. И это называется извинением?

Прежде чем кто-либо успел открыть рот, дверь снова распахнулась и вошла леди Алиса. Закрывая ее за собой, она с укоризной посмотрела на своего супруга.

— Вы извинились, мой лорд-супруг, или попытались найти оправдание своему поведению?

Лорд Джеймс в ярости обернулся к ней, сжав кулаки, но она не дрогнула. Она уже давно привыкла к подобным проявлениям его нрава. Леди Алиса подошла к Лине и взяла ее за руки.

— Ох уж эти

мужчины, — доверительно заметила она, посмеиваясь. — Они полагают, что могут завоевать сердце женщины только после тщательно спланированной осады.

— Осады? — загремел лорд Джеймс. — Разве не вы, моя дражайшая леди-супруга, замыслили заручиться одобрением короля на этот союз, предложив ему взамен услуги нашего второго сына?

Обе женщины дружно вздохнули в унисон. Леди Алиса побледнела, отстраняясь от Лине.

— Как вы узнали? — запинаясь, спросила леди Алиса, и лицо ее залила краска стыда.

— Гарт, — в один голос произнесли Дункан и его отец.

В это мгновение в часовню вошел Гарт. Впрочем, он тут же едва не выскочил обратно, когда заметил обвиняющее выражение на лицах своих родителей.

— Роберт и я... — начал он. Он оглянулся в поисках своего компаньона, но Роберт вовремя исчез. — Я, — поправился он, — хочу выразить свое искреннее сожаление...

Он едва удержался на ногах, когда в часовню влетела маленькая старая леди.

— Маргарет! — воскликнула Лине.

— Я попросил вашу домоправительницу с домочадцами последовать за вами, — объяснил Дункан.

— Можете не беспокоиться, — возвестила служанка, и в глазах ее вспыхнула гордость, когда она повернулась к лорду Джеймсу. — Я знаю, что вы думаете. Вы думаете, что моя Лине недостаточно благородна для вашего сына!

— Черт возьми! — загремел лорд Джеймс.

Леди Алиса шлепнула его по руке.

— Мы в часовне!

Маргарет продолжала:

— Так вот, я хочу, чтобы вы знали: она наделена по рождению всеми правами и привилегиями...

— Мне все равно, даже если она окажется королевой эльфов! — парировал лорд Джеймс.

— Эльфов? — прошептал Гарт, совершенно сбитый с толку.

— Она — де Монфор! — провозгласила Маргарет. — Ее семья...

— Имеет родословную в сотни лет, — подхватила леди Алиса. — Мы знаем.

— Может быть, это ваш сын недостаточно благороден для моей Лине, — высокомерно заявила ей Маргарет.

— Старая женщина, ты хочешь сказать?.. — требовательно начал лорд Джеймс.

— Черт побери! — вскричала леди Алиса, всплеснув руками.

— Не в часовне, — хором воскликнули лорд Джеймс и Гарт.

— Не вижу никакой причины, почему леди Лине должна продолжать участвовать в этом фарсе...

— Ты хочешь сказать, что мой сын привез ее из Фландрии...

— Сам король дал разрешение на этот союз. Вы осмелитесь возражать...

Дункан пропустил

мимо ушей остальную часть их перепалки. Внезапно остальной мир потерял для него всякое значение.

Он не мог отвести глаз от своего ангела — его умного, прекрасного, загадочного ангела, которая была готова пожертвовать всем ради него.

Когда он склонился к ней, чтобы запечатлеть поцелуй у нее на устах, она подумала, что по крайней мере никогда не устанет от этого мужчины. Иногда он целовал ее как цыган с разбитым сердцем, иногда как пилигрим, припадающий к святой реликвии, иногда как морской пират, предъявляющий права на свою добычу. Но всегда он целовал ее как отчаянно, страстно и безнадежно влюбленный мужчина.

Вокруг них разгорался спор, но они не обращали на него внимания. Между ними шла их собственная битва, они вели дуэль, стараясь выяснить, кто первым устанет от поцелуя.

Эпилог

— Кто это будет сегодня вечером? Менестрель? Цыган? Морской пират? — пробормотал Дункан.

— М-м... — откликнулась Лине, перебирая пальцами его черные, как смоль, кудри. — Думаю, старуха. Роберт сказал, что она у тебя получается очень хорошо.

— Это похотливая и распутная старуха.

В очаге трепетал огонь, и по комнате ходили слабые сквозняки, привычные для декабря. Но Лине не испытывала ни малейшего желания покидать уютную кровать, пусть даже та и стояла близко к окну. За окном с низкого черного неба мягко падали крупные снежинки, словно ангелы, спускающиеся на землю. Лине вздрогнула и забралась поглубже под мягкое шерстяное покрывало из голубой итальянской шерсти, потершись холодным носом о плечо супруга.

— Холодно? — спросил он, привлекая ее к себе.

— М-м, — промурлыкала она.

— Я знаю, как согреть тебя. — Голос его прозвучал хрипло и так соблазнительно, что по спине у нее побежали мурашки. Она с наслаждением вздохнула, прижавшись спиной к его теплому телу.

Внезапно рука, лежавшая у нее на плече, превратилась в клешню, и он закудахтал ей в ухо:

— Да, дорогуша, у меня есть такой славный напиток, который согреет твои косточки. Посмотрим-посмотрим. Кажется, он настоян на крыльях летучей мыши и одном глазе жука, и...

Лине шутливо принялась отвешивать ему тумаки, беспрестанно смеясь, пока он не схватил ее за руки и не прижал к себе. Было невозможно ошибиться в его желании, и ее смех стих — она утонула в его цыганских глазах. Шаг за шагом в восхитительной последовательности он продемонстрировал ей свой лучший метод, как прогнать холод и согреться.

Потом они лежали, обнявшись, прижимаясь друг к другу, как плющ к каменной стене. Она вздохнула и толкнула его.

— Полагаю, на следующей неделе мы будем редко видеться, — пожаловалась Лине.