Мой спаситель
Шрифт:
— Позвольте, это сделаю я, — сказал он, когда Кейт и Майв начали разбирать складной столик. — А вы двое отправляйтесь спать. Молодым сердцам нужно помечтать.
Девушки мечтательно улыбнулись и поспешили прочь.
Лине сидела, как пораженная громом. Будь проклята его невероятная наглость! Достаточно было и того, что она приняла его как простолюдина, что она вверила ему свою любовь, несмотря на его происхождение. Но он, выдающий себя за лорда с голубой кровью... В этой роли он превзошел самого себя. А теперь еще и обзавелся сообщниками
Святой Боже, теперь и она называла его Дунканом.
— Я иду приготовить для вас комнату, миледи, — сделав книксен, сообщила Маргарет.
Когда она удалилась, Лине наконец обрела голос. Она вскочила и напустилась на цыгана.
— Можете купаться сами! — прошипела она.
— Я так и думал, что вы это скажете.
— Подумать только, Дункан де Ваэр! Теперь я знаю, кто вы. — Она ткнула его пальцем в грудь. — Вы ведь актер, правда?
Он одарил ее своей обезоруживающей открытой улыбкой, но Лине не сдавалась.
— Не пытайтесь отрицать этого. Теперь я раскрыла вашу тайну.
Он прислонился к буфету и скрестил руки на груди, очевидно, готовый с интересом выслушать ее рассуждения.
— Признаюсь, сначала вы меня озадачили тем, что ничего не умеете делать, но у вас полно денег, — откровенно поведала она ему, — но я бы и дня не продержалась в торговле, если бы у меня не было нюха на такие вещи.
Он испустил драматичный вздох.
— Увы, наконец-то вы меня раскрыли. В чем же я ошибся?
Лине довольно улыбнулась.
— В своем выборе ролей, милорд. Если вы собирались изображать из себя знатного господина, вам следовало выбрать вымышленный титул, а не тот, который хорошо известен в этих краях.
— Маргарет поверила мне. Гарольд поверил мне. — Он недоуменно заморгал. — Гвен и Кейт, Майв и Элиза...
— Фу! Они не отличат короля от поваренка. Они...
— Простые слуги?
Лине прикусила губу.
— А, недоразвитый интеллект, — сказал он.
Она нахмурилась. В его устах это звучало так грубо.
— Они в таких вещах не разбираются. Но я...
— Вы разбираетесь, — кивнул цыган, обдумывая ее версию.
— Ну, разумеется.
— Ну что же, тогда, мне кажется, я вполне могу полагаться на ваше суждение относительно моего представления. Вы ведь скажете мне, если заметите серьезные ошибки?
— Можете быть уверены, — на губах Лине расцвела торжествующая улыбка. — А теперь я иду спать.
Дункан смотрел ей вслед, пока она поднималась по лестнице, покачивая бедрами.
— Знаете, а ведь Маргарет этого не одобрила бы, — окликнул он.
— Не одобрила бы чего?
— То, что вы отклонили привилегию искупать меня.
Глаза Лине метали молнии.
— Маргарет может убираться к дьяволу.
Дункан коротко рассмеялся и покачал головой, но Лине скрылась за дверью своей спальни.
Большая ванна в уголке кладовой была тщательно обшита холстиной. Пока он тащил тяжелое деревянное корыто по каменным плитам пола, до него сверху донеслись голоса о чем-то спорящих женщин. Он вылил горячую воду из котла в ванну, разбавил ее холодной водой из ведра — спор продолжался.
Голоса приглушала дверь в комнату Лине, но он расслышал слово «искупать», произнесенное полудюжину раз. После нескольких минут серьезной перебранки появился победитель. Маргарет с суровым и чопорным видом решительно вышла из спальни. Она несла с собой закупоренную бутылочку, кусок мыла, стопку льняных полотенец и бархатный халат темно-синего цвета, который она торжественно вручила ему.
— Это для вас, милорд, — сладким голосом произнесла она. — Хозяйка сейчас спустится, чтобы исполнить свою обязанность.
Дункан подавил улыбку.
— Благодарю вас, Маргарет.
— Тогда, если я вам больше не нужна, я отправляюсь спать, а утром приберусь здесь.
— Отлично.
— Вам действительно больше ничего не нужно? Я больше не буду подсматривать, — с многозначительной усмешкой добавила она. — И меня не разбудит даже трубный глас Страшного суда.
Не смущаясь откровенностью старой служанки, он наблюдал, как она поспешила наверх и скрылась за дверью в комнате Лине. Вскоре из спальни, словно готовая убить первого встречного, вылетела Лине. Дункану стало интересно, чем же пригрозила ей Маргарет, чтобы заставить хозяйку исполнить долг.
Лине стиснула зубы и в сотый раз пообещала себе, что выгонит Маргарет, — и не имеет значения, что старая женщина в течение более чем двадцати лет прислуживала еще ее отцу. Она с решительным видом сошла вниз по лестнице в бархатных ночных шлепанцах и льняной ночной рубашке, перебросив копну волос через плечо. Она уже наполовину разделась, собираясь лечь, когда Маргарет выиграла сражение. Она не видела никакой причины в том, чтобы портить отличную накидку брызгами воды от небрежного купальщика. Поэтому не позаботилась одеться снова.
Это было возмутительно, думала она, спускаясь по лестнице, это купание незнакомцев — архаический, дурацкий обычай, исполнения которого ни разу не потребовал от нее отец. А сейчас ей предстояло оказать сомнительную честь купания простолюдину.
Она спустилась на нижнюю ступеньку и замерла. Над ванной, уже до краев наполненной горячей водой, поднимался парок. Большое льняное полотенце было переброшено через плечо цыгана, он что-то насвистывал. Пока она смотрела на него, он откупорил бутылочку душистого ясменника, понюхал и вылил все ее содержимое в ванну.