Мой старший брат Иешуа
Шрифт:
Но на следующий день на стене возле входа в наш двор – стена была сложена из плиточника и аккуратно оштукатурена, а вход окаймляли столбы из отесанных сосновых бревен, – появился глубоко процарапанный знак креста с длинным нижним концом, символизирующим землю…
Я потом так и не смогла узнать, действительно ли нас разыскивали тайные стражники Архелая и действительно ли они нас настигли в Канопе? По всему выходило, что нет, после резни в Бет-Лехеме Архелай махнул рукой на призрачную угрозу со стороны украденного кем-то царевича. Тем более что его занимали другие проблемы и беды, и главная из них – это утрата престола им самим, утрата навсегда, без всякой надежды на возвращение.
Дело в том, что попытки Архелая уговорить императора назначить его царем закончились комично, в духе Аристофана. Объявился один человек в городе Сидоне,
Однако еврейская община Рима взволновалась. Думаю, к этому волнению причастен был и Антипа, который в нужные моменты умел быть щедр на деньги. Почти десятитысячная депутация прибыла к императору…
Тот показал, что не чужд смешного. Не знаю, правда это или нет, что у настоящего Александра имелся содомский друг; но об этом было сказано, и друг предъявлен. Звали его Келад, он был вольноотпущенник самого императора и, как я догадываюсь, занимался тайными делами. Келад разыграл радость встречи с названным Александром, уединился с ним, а когда вышел, объявил, что ничего подобного, это не Александр, а просто похожий на него лицом другой человек, ибо все остальное у него сильно отличается. В частности, на теле его нет белых незагорающих пятен…
Итак, лже-Александр покаялся перед императором, назвал ему какого-то никому не известного римлянина, вольноотпущенника по имени Барб, подбившего его на эту гнусную подмену, и объяснил, что поначалу целью было всего лишь собрать побольше денег с римских и египетских евреев, которые все ненавидели Архелая и по-прежнему боготворили Ирода. Но как-то незаметно для себя он слишком вошел в роль, ибо все ему верили и все давали деньги и разные дорогие подарки.
В итоге, посмеявшись, император отправил самозванца на флот, в гребцы; спустя несколько лет он сбежал с корабля к испанским пиратам, стал царем какого-то острова и умер сравнительно недавно в возрасте самом почтенном, окруженный множеством внуков и правнуков. Организатора преступления, Барба, император казнил. Архелаю же было сказано, что сам факт такого низкого покушения на престол покрыл этот самый престол позором, и должно пройти время, когда все забудется. До особого распоряжения Иудея будет простой римской провинцией, и управлять ею станет сам император посредством сирийского наместника. Архелай окончательно провозглашается этнархом, в его ведении будут вопросы мелкие и средние, те, что касаются дел внутренних и дел религиозных.
Остаток бывшей армии Ирода вывели в Сирию. Валерий Грат некоторое время командовал всей сирийской армией, а после по болезни ушел на покой и поселился в Паннонии. Там у него было огромное поместье. Потом император Тиберий вновь призвал его…
Так вот, возвращаясь к тому знаку креста, нацарапанному на стене. Я не знаю, кто его нанес, и сомневаюсь, что это сделали люди Архелая. Но то, что нас искали другие, для меня несомненно. Возможно, это они тогда в первый раз настигли нас. Но мы ускользнули. Их было мало, и мы ускользнули, просочились между пальцами.
Потом они нас все-таки нашли. Но это было уже другое время и совсем другие обстоятельства.
А тогда мама разбудила меня ночью, я никак не могла вырваться из снов, Иешуа уже был на ногах, все были на ногах, и мы тихо ушли из дома, бросив все, что не могли унести на себе. Я была одета в шерстяной плащ и несла мешок с моими платьями и куклой; Иешуа нес книги. Отец когда-то за латунные деньги купил на рынке шесть старых выцветших свитков с греческими стихами и написанными по-гречески неведомо чьими притчами; он прочитал их все, но развел руками и сказал, что ничего не понял.
Глава 13
Про легкие дни писать трудно.
В Александрии мы прожили два года, и годы эти были простыми и светлыми. Полагая, что мы так и не сумели стать незаметными среди греков и египтян, отец решил на этот раз поселиться в еврейском квартале. Он только так называется – квартал, а на
На острове, как раз напротив дворца, где убили Антония и Клеопатру, возвышалась огромная башня маяка; на вершине башни ночью горел огонь, а днем, особенно когда под небом повисало горячее марево, а солнце становилось похоже на серебряное мутное нечищеное зеркало, или когда неподвижные воды затягивало туманом, тогда с маяка пускали черный смоляной дым. Моряки говорили, что это самый лучший и самый высокий маяк в Ойкумене.
Итак, мы поселились в еврейской части города, сняв комнаты на втором этаже четырехэтажного дома на улице Ткачей. Дом стоял спиной к каналу, но все равно постоянный рев и мычание волов было нам слышно; окна же и дверь выходили на улицу, на другой такой же дом и на маленький рынок, что было очень удобно для Эфер. Отец, не желая показывать свою связь с лесоторговым и плотницким делом, сказался учителем – и вскоре стал им! Целыми днями он проводил в синагоге, обучая детей письму, чтению и благочестию, и по нему казалось, что ничем другим он в жизни не занимался. Однако Иешуа он препоручил другому учителю и платил за его обучение, а когда его спросили, зачем он так поступил и не проще ли было сэкономить, ответил: «Жил в старые времена великий учитель Закона. Умирая, он оставил свою старую одежду лучшему из учеников. Когда же младший ученик пришел к этому лучшему и спросил, а что еще оставил ему учитель, помимо старой одежды, тот ответил: тебя. О, брат мой! – воскликнул младший. И тогда старший протянул ему старую одежду учителя и сказал: можешь надеть ее, ты постиг суть Закона». И еще он сказал: «Учитель – всегда слуга ученика. Вправе ли отец быть в услужении у сына?» И вопрошавшие ушли, пораженные великой мудростью Иосифа.
Зато он велел Иешуа обучать меня всему тому, чему научился сам. Так и я начала читать и писать. [13]
Архелай между тем почти удалился от дел. Хоть ему и удалось установить в стране покой и порядок, но вот вернуть либо заново завоевать доверие и любовь подданных он не мог, да и не пытался. Он оставил Иерушалайм под властью первосвященников (которых поменял двух или трех, я точно не помню; кажется, все они были из рода Боэта, то есть братья, родные или двоюродные, младшей Мариамны), а сам поселился в небольшом уютном поместье под Иерихоном, в тени пальмовой рощи, среди каналов и фонтанов. Поместье называлось Архелаидой. Раз в год, а когда мог, то и реже, он встречался с братьями и сестрой. На этих встречах все внимание присутствующих уходило на то, чтобы чего-нибудь случайно не съесть или не выпить.
13
К сожалению, нигде нет даже намеков на то, где и когда Дебора получила дальнейшее образование – хотя несомненно, что получила, и очень хорошее. А.П. Серебров высказал предположение (исходя из владения реалиями, особенностей сказовой речи и т. д.), что это произошло в Египте и, скорее всего, в Александрии. В пользу этой гипотезы говорит и упоминавшееся «повторное бегство в Египет».
Вообще он очень хорошо отстроил и благоустроил Иерихон – почти так же, как в свое время Ирод отстроил Себастию. На месте разоренного и полуразрушенного во времена бунта дворца встал новый, семижды краше. К городу подвели воду из горных ключей. Всю долину засадили пальмами, дававшими масло и волокно.
Но Иерихон был саддукейский город, и все, что было хорошо здесь, слыло отвратительным в Иерушалайме и других городах.
Еще он женился на Глафире, вдове своего брата Александра. Не помню, упоминала ли я об этом, но Глафира отличалась какой-то особенной красотой, губящей мужчин. Сначала погиб Александр; после она вышла за ливийского царя, но и он умер. Вернувшись в отчий дом, она случайно встретилась с Архелаем (а до этого, так случилось, они не встречались ни разу); тот воспылал страстью и взял ее в жены, даже расставшись ради этого с прежней своей женой.