Мой старый добрый враг
Шрифт:
— В смысле?.. — не поняли мы.
— Лазутчики. Как правило, несколько. Они либо забрасываются в осажденный город, либо вербуются из сочувствующих. Там кому-то шепнул пару слов, дескать, правительство уже не то, тут в кабаке народец подпоил да и провел нужную линию… Здесь даже особенного ума не надо, главное — втереться в доверие. Простой люд в основной своей массе невежествен и легко идет на провокацию. В результате — подрыв основ государственности, очернение действующей власти и, как прямое следствие, вооруженное
— И в кого ты такой умный, а? — недовольно чихнул крыс.
Рыцарь криво усмехнулся:
— Учителя хорошие были.
— Папаша твой, что ли?..
— Не только. Это — принцип Темницы, властители всегда брали трон силой низших. Так сказать, по головам — и в дамки.
— А-а, — понимающе протянул крыс. — У теоретиков — чистые руки, у исполнителей — чистая совесть?.. Ловко!..
— И не говори.
— Надо же что-то делать! — заметалась я не хуже царевны, которая, после всего вышеизложенного, едва не грохнулась в спасительный обморок. — Еще нам тут водворения социалистической демократии не хватало!.. Блин, куда ни кинь, везде клин…
Двери тронного зала растворились, и Его Величество царь Кирий, вернувшийся в родные пенаты, был с ходу чуть не задушен в радостных дочерних объятиях… Выслушав наш сбивчивый рассказ о неутешительной обстановке в столице, правитель Мелиора схватился обеими руками за седую голову:
— Что же это за напасть такая?! Сколько деды да прадеды властвовали — и ничего, а на меня всё так и сыплется, так и сыплется!… С чего бы вдруг народ поддался этакой погани?..
— Я виноват, — спокойно сказал рыцарь. — Зря вы меня тогда помиловали, Ваше Величество…
— Молчи уж теперь! — с горечью отмахнулся царь. — Не до самоедства нонче!..
— Быть может, если я сам сдамся…
— Ты думай, чего болтаешь-то! — поперхнулся Мышель. — За тобой же Стаська попрется, за ней — Ил, потому как Страж, за ним — царевна, потому как жена, за ней — Его Величество, потому как отец, за ним — Рашид-Балдей… и нас тут всех дружно перекоцают!..
— А ты что предлагаешь?!
— Думать!
— Вот и думай… с закрытым ртом!!
— Ребята, спокойно, — встряла я и повернулась к Кирию: — Ваше Величество, поговорите с людьми! Может, вас они выслушают. Вы всё-таки царь…
— А ежели не поможет? Тогда что же — гражданская война?!
Я не нашлась с ответом… Владыка постоял с минуту молча, потом поправил корону, выпрямил спину и зашагал к дверям на балкон. Все двинулись было за ним, но царь только коротко махнул рукой:
— Не нужно. Сам.
Мы остались в зале, с замиранием сердца прислушиваясь к происходящему снаружи. Увы!.. Не успел правитель и слова сказать, как с улицы раздался рев толпы:
— Долой!
— Долой царя!..
— Подстрекатель! Продался дьяволу и души наши ему в залог оставил!..
— Черного Воина в
— Доло-ой!!
По стенам дворца застучали летящие камни. Риган сжал зубы. Балконные двери с треском распахнулись, и бледный государь, прижимая руку к лицу, кубарем вкатился обратно. На лбу у него темнел синяк. Тихо свирепея, я дернулась было в сторону балкона, откуда доносились яростные выкрики и свист, но меня перехватил полковник:
— Стой, Стася. Забьют насмерть!..
— Плевать… — упиралась моя светлость. — Они что, совсем рехнулись?!
— Ты им это так вот и скажешь?
— Я еще и не так скажу… пусти!
— Не стоит…
— …метать бисер перед свиньями! — сурово закончил за бородатого Мышель. — Кажись, влопались мы, мать, как фея в коровью лепешку!..
— Без лишней конкретики, — подытожил Андрюха, — нам всем ханурик приходит…
Я посмотрела на полулежащего на троне Кирия, вокруг которого, едва сдерживая слезы, хлопотала царевна.
Да уж. Точно подмечено. Мы летели на помощь… мы спешили, мы… а ради чего?! Ради вот этого?! Одно дело — враг! Но ведь не пойдешь же с мечом против своего же народа?.. Тут царь прав…
— А ты куда собрался?.. — Таврус второй рукой ухватил за воротник незаметно ото всех пятящегося к дверям рыцаря.
— Отпусти меня! — зашипел тот, вырываясь.
— И не подумаю. Ладно, предводительница — у ней порой не все дома бывают, но уж ты-то…
— Хамло вы, полковник!!
— Не брыкайся, Станислава… И ты, рыцарь, тоже остынь. Нечего тебе там делать.
— Отпусти, идиот! Ты не понимаешь…
— Нет.
— Отпусти, — в последний раз попросил Риган. — Всё равно уйду, лучше сам отпусти!..
— Нет, сказал.
— Как хочешь… — Рыцарь сделал какое-то неуловимое движение и легко вывернулся из рук кочевника. Зеленые глаза горели решимостью.
— Риган!..
— Стой, где стоишь, Стася. И вы все — тоже. — Положив ладонь на рукоять меча, он сделал шаг назад. — С меня всё это началось, так пусть мной и закончится!..
Он дернул на себя ручку двери.
— Красиво сказано, сын мой! — раздался из открывшегося нам коридора холодный голос. — И, главное, так верно!..
Риган отступил, выдергивая из ножен меч:
— Отец?!
— Не ожидал?.. — мерзко захохотал трехликий, вплывая в тронный зал. За его спиной копошилась ухмыляющаяся нечисть. Руки кочевников потянулись к поясам.
— А вот это напрасно… — вкрадчиво протянул Властитель Подземелий. — Там, на площади, так много людей… Как думаете, долго они проживут, если вы сейчас за топоры возьметесь?..
— Подонок! — прошипела царевна. Иллан кувыркнулся в воздухе, и на красную ковровую дорожку у трона встал, закрыв собой замершего государя, рычащий лохматый пес. Варвары бессильно ругались сквозь зубы.