Мой сводный грех
Шрифт:
Наконец, мы подъезжаем к пункту назначения. Луна светит ярче фонарей, освещая тёмную дорожку, больше похожую на тропу для зомби из фильма ужасов, вдоль которой тянут пока ещё голые тощие ветки низкие яблоньки.
— Куда мы приехали? — тихо спрашивает Алёнка, кутаясь в мой пиджак. Думаю, ей не столько холодно, сколько страшновато. — При такой скорости я совсем не поняла, куда ты меня привёз.
— Понравилось? — смеюсь я, ставя байк на подножку, укрепляя шлем, чтобы не мешал.
— Н-не оччень, — её зубы немного стучат. Я снимаю шлем и с её головы,
— Ну и зря, — делюсь я и говорю сущую правду: — Я испытал настоящее удовольствие!
Она немного краснеет, и это отвлекает мысли девушки от того, о чём она только что думала.
— А он муху в уголок приволок! — страшным голосом цитирую я сказку «Муха-цокотуха» прямо в ухо Алёнке, чтобы ещё больше усилить атмосферу гнетущей обстановки.
— Перестань! — легонько бьёт она меня в грудь своим тощим кулачком. — Не смешно!
— А по-моему, даже очень! — я достаю рюкзак из кустов, припрятанный сегодня вечером и беру её за руку. Тяну за собой, и Алёна повинуется, доверяя мне свою жизнь. От этой мысли сладко горчит на языке, съёживается в маленький комок сердце. Потому что всё это – первый и последний раз для нас. Первый. И последний.
Мы медленно в полной тишине подходим к забору.
— А вот тут нужно немного постараться, — говорю я. Она вскидывает брови. — Лезь через забор!
— Я не полезу! — она снова сжимает губы, хотя у самой в глазах плещется океан веселья. — Даже не думай, болван! Я в платье и на каблуках! Тем более, это запрещённое место!
— С чего ты взяла, что это запрещено? — деланно удивляюсь я, перекидывая аккуратно рюкзак через забор.
— Если бы было разрешенное, мы бы не крались сюда ночью! — хихикает она.
— Справедливое замечание, — я нагибаюсь и без спроса стягиваю с неё каблуки. Тоже перекидываю их через забор.
— Эй, ты переходишь границы! — она смеётся, и потому просто не может сделать мне серьёзный выговор.
— Границу переходишь и ты, — я в два счета перекидываю вес своего тела на ту сторону и быстро приземляюсь по другую сторону преграды. — И чем скорее, тем лучше!
Она мнётся пару секунд, но потом всё же принимает нужное, верное решение: встаёт босыми ступнями на железо ограждения. Покачивается немного, а после подпрыгивает и перемахивает через верх.
Я успеваю удержать её за упругий зад, а она, почуяв это, тут же с возмущением начинает пыхтеть.
— Руки! Руки! — от смеха, что попала в такое смешное положение, она не может спокойно закончить предложение. — Хватит!
Я тяну её на себя, и, наконец, она отталкивается от забора и опадает в мои объятия. Тут же неосознанно задерживаю дыхание. Моё сердце буквально разваливается на части, на огромные куски, а руки буквально зудят от желания привлечь её к себе ближе, пригладить волосы, дотронуться до щеки. Мне сладко и больно прижимать её к своей груди – потому что точно знаю, что без неё мне будет очень непросто, но рядом с ней – невыносимо.
С тяжелым вздохом отстраняю её от себя, убедившись, что она
Но с этим нужно заканчивать скорее, и я резко встаю на ноги, бодрым шагом двигаюсь вперёд, в темноту, предлагаю Алёне догонять меня.
Былая неловкость тает без следа – нам немного смешно и чуть-чуть жутковато находиться здесь, в неизведанном для девушки месте, а я же просто настраиваюсь на её волну, чтобы помочь прочувствовать этот день от начала и до конца.
Наконец, тропинка заканчивается маленьким ограждением.
— Снова забор? — угрожающе она покачивает указательным пальцем. — Ну уж нет, никаких заборов! Моё платье снова не выдержит такой нагрузки!
— Оно терпело твои бёдра весь вечер, а тут не сможет выдержать какой-то активности? Пф! — смешу я её и лёгким движение руки открываю неприметную калитку.
Алёна проходит за мной и наконец узнаёт то место, куда я её привёз.
— Это же зоопарк! — она хлопает в ладоши.
— Да, я знаю много тайных троп в привычные для тебя места. Ну и непривычные тоже.
— Надо же, сто лет тут не была! — смеётся она.
— Я тоже так подумал, и решил привезти тебя прямо сюда.
Помогаю ей пройти через небольшое заграждение, и мы оказываемся в полукруглом вольере для слона. Он огромной громадой стоит рядом, переминается с ноги на ногу.
— Ой, а это не опасно? Он нас не затопчет? — Алёнка немного начинает дрожать от страха, хотя, возможно, озноб вызван запахом приключения, которым пропитан весь сегодняшний вечер. Её вечер.
Я достаю из рюкзака тёплый плед, расстилаю его на земле, помогаю ей на него сесть удобнее, сверху укрываю пледом потоньше – знал, что придется красть её из дома в одном платье.
Тут же с жестом фокусника выуживаю из недр большой сумки несколько больших свечей, поджигаю их и устанавливаю рядом крохотный фонарь, чтобы добавить света. Алёна восторженно ахает на все мои манипуляции, но молчит, видимо, не находя слов. Я с улыбкой достаю пару фужеров и открытую бутылку белого вина – совиньон всегда ассоциируется у меня с нежностью и заботой, - выуживаю подготовленное нарезанное фруктовое и сырное ассорти, располагаю всё это в близости друг от друга, и, наконец, присаживаюсь рядом.
— Вуаля, — протягиваю ей фужер с вином. — Всё для вас, мисс, в ваш день рождения.
— Дени-ис, — мягко произносит она моё имя, и от этого моё сердце начинает биться чуть чаще, чем ему следовало бы. — Это так…
— Очешуительно? Уникально? Креативно? — подзуживаю я её, и она легко смеётся, запрокинув голову, явно получая удовольствие от того, во что превратился е личный праздник.
— Можешь не скрывать своих эмоций, и говорить так, как есть: я – бог. Единственный и неповторимый!