Мой сводный идеал
Шрифт:
Пока шла церемония, мы молчали. Тима крепко держал меня за руку, перебирая пальцы, и не сводил взгляд с Агаты, которую крепко держал второй рукой.
Агата часто бывала на руках старшего брата, но, чтобы он вот ТАК смотрел на нее, я ни разу не видела. Он прижимал ее к себе, что-то шептал на ушко, от чего она улыбалась и агугакала на весь зал. В какой-то момент он устремил взгляд на меня, потом - на Агату, потом снова на меня, еще крепче сжал мою руку, его грудь поднялась от глубокого вздоха и… его губы тронула удовлетворенная улыбка.
Бабушка, стоя за нашими спинами, всхлипывала. И
А потом ее лицо оказалось между наших плеч и она, с содроганием в голосе шепнула:
– Как я рада за вас, рыбы мои! Господи Иисусе, как же я рада!
Вы бы видели его. Тимур души ни чаял в нашей дочери. Она была точной его копией: хитрющие глаза, волосы, должно быть, будут русые. Сложно пока сказать, ей всего лишь полгода, и она сейчас сладко спала у него на руках.
Мы до последнего не узнавали пол ребенка. Я с ним спорила: будет дочь! А он был полностью уверен, что у нас родится парень. И думаете, какая вещь первым делом появилась в нашей спальне? Кроватка? Пеленальный столик? Большой мишка? Машина с радиоуправлением? Робот-трансформер?
Нет, нет, что вы…
Боксерская груша!
Тимур решил для себя, что не будет возвращаться к спорту и гнаться за кубком чемпиона России.
- Я уже выиграл свой главный бой - в борьбе за жизнь. Пожалуй, этого мне достаточно, - однажды сказал он, и добавил: - Но кто-то же из Князевых должен взять кубок чемпиона России, верно?
– воодушевленно заявил Тима, прикручивая к полу боксерскую грушу.
Он собирался учить сына бить по груше, как только тот начнет делать первые шаги. А я все равно всем сердцем чувствовала, что у нас будет девочка. И так боялась, что он расстроится.
А когда она родилась, я поняла, насколько сильно тогда заблуждалась.
Он готовил ужин, а она сидела в кенгурятнике на его груди и трогала то за нос, то за подбородок. Он смотрел фильм, а она засыпала в его руках, крепок держась за его футболку. Я сдавала зачет, а он наматывал круги в парке, неподалеку от универа, с коляской. За завтраком он пил кофе и свободной рукой держал бутылочку с детским питанием у ее рта. Кривил рожицы, как шаловливый ребенок, и умудрялся прятаться под ее детский столик и неожиданно выныривать оттуда, чтобы снова и снова слышать звонкий смех нашей Князевой Марии Тимуровны.
Клянусь жизнью, такого заботливого отца вселенная прежде еще не видела.
И только с Марией я готова была делить его.
Мы заранее выбрали роддом, нашли хорошего доктора, который вел всю мою беременность и должен был принимать роды. Но…
Но у нас никогда не бывало все по плану. Вселенная по-прежнему любила устраивать нам сюрпризы, и на этот раз ей было угодно, чтобы я родила на пару недель раньше, чтобы в тот момент, когда у меня начались схватки, вся Москва стояла в пробке и чтобы мы с Тимой в итоге поехали в другой роддом и рожали с другим доктором.
Помню, как я перепугалась тогда. И вытворяла сумасшедшие, необъяснимые вещи.
– Если все пройдет хорошо,
– сходя с ума от страха, твердила я доктору, который вел меня в родовую палату.
– Серьезно?
– спросил он и посмеялся.
– Клянусь!
– идя в раскоряку, и придерживая опустившейся живот, подтвердила я.
– Ну, что ж… Это весьма приятно, - сказал он, укладывая мена на кровать с кучей каких-то штуковин, а затем опустил медицинскую маску и ослепительно улыбнулся.
Внешность его даже близко не походила на славянскую. Черные широкие брови, глаза - как смоль, и красиво очерчены, овальное лицо с бронзовым оттенком, из-под колпачка торчали удлиненные темные волосы.
А потом я перевела взгляд с его лица на бейджик и, кажется, охнула прямо вслух.
«Мухаммед Шараф Эль Дин» - было написано там.
И он, заметив мой испуганный взгляд, словно решил поиздеваться надо мной.
– Можно просто Мухаммед, - доктор с улыбкой потрепал меня по плечу и начал приготовление к родам.
– Так будет проще выговаривать детям в песочнице, - повернувшись ко мне, подмигнул он.
И все роды я только и делала, что молилась о том, чтобы бог послал нам с Тимой девочку.
«Мухаммед Князев… Князев Мухаммед Тимурович…» - умудрялась рассуждать я во время потуг. Теперь мысль о моем бездумном обещании доктору назвать в честь него сына никак не могла покинуть мою голову.
И надо было видеть его наигранно-разочарованное лицо, когда он объявил, что у меня девочка. Я расплакалась, увидев ее, а доктор засмеялся.
– Да не расстраивайся ты так, не плачь. Будет у тебя еще возможность назвать сына Мухаммедом, будет, не переживай.
Этот шутник оказался арабом. И он был одним из самых востребованных докторов во всей столице, как я потом узнала.
Но… несмотря на это, я все же сто раз подумаю перед тем, как снова поехать к нему рожать. А вдруг в следующий раз будет мальчик?
Ведь вселенная по-прежнему щедра на сюрпризы.
Мама на рождение внучки впервые приехала в Москву вместе с отчимом. Его закодировали, он стал выглядеть гораздо свежее, прибавил килограммов пять. Они привезли целую сумку ползунков и подгузников, и гостили у нас два дня. Руслан с Ликой подарили Марии свору игрушек, а нам с Тимой вручили приглашение на их свадьбу, которая состоится уже через пару месяцев в том же парке, где была и наша свадьба.
Бабуля презентовала с десяток вязаных пинеток и… пачку презервативов. Я сначала опешила, не понимая, к чему она клонит? Это намек на то, что нам с Тимой будет достаточно и одного ребенка?
А потом так смеялась, когда поняла в чем дело.
Упаковки были проколоты. Я сообщила ей, что обнаружила подвох, и она ответила:
– Эх… а мне так хочется дождаться еще и правнука!
И я посоветовала ей провернуть все тоже самое, но только уже с Русланом и Ликой.
Папа с Катей и нашей любимой сестрой Агатой, притаранили крутую розовую тачку, в которую и я могла бы уместиться с легкостью. В момент их приезда Мария спала. Папа зашел в спальню, полюбоваться на внучку и застрял там, казалось, на целую вечность.