Мой талантливый враг
Шрифт:
– Курочка? Даже не шшшжжжззз, или как там ты меня обозвал?
Тяжелый вздох:
– Проехали. Учи хангрийский – узнаешь, как я назвал тебя.
– Ты играть-то теперь сможешь? – я кивнула на его руку. – Сильно болит?
– Бывало и хуже, – он немного смягчился и одарил меня едва угадываемой улыбкой, и добавил: – А меня ты спасешь, как спасла Ласло в клубе?
Он склонил голову на бок, челка упала ему на левый глаз, придавая жутко хитрый вид.
– И как же я это сделаю? – поинтересовалась у этой коварной хангрийской физиономии.
– Подменишь. Я же
Мои щеки снова начали гореть. То как он произносил слово “пиццикато”, как смотрел на меня, как просил о помощи. Что ещё я могла ответить, кроме решительного:
– Подменю!
– Через два дня. Место встречи то же.
Звучит как свидание. Хорошо, что я вслух этого не сказала. Я и так рядом с Винсентом начинаю превращаться в зефирину. Мозгов во мне столько же, ещё и таю всякий раз, как он рот открывает.
Амадей устало толкнул двери своего кабинета. Вот только в этот раз помимо привычного беспорядка, там было кое-что ещё. Вернее кое-кто.
– Флор… Герр Майер?
Я даже отпрыгнула от Вестерхольта на всякий случай, чтобы у моего наставника не возникло никаких мыслей на этот счет. С Винсентом у нас исключительно деловые отношения. Вот только наши диппредставительства на переговорах то воют, то целоваться друг к другу лезут. Его диппредставительство лезет! Мое очень сдержанно и профессионально!
– Аэтотчто тут делает? – Вестерхольт не сказал, он прорычал это.
Клянусь, если бы я машинально не схватила его за запястье ушибленной руки, он бы рванул на моего наставника с кулаками.
Что здесь происходит?
– Винсент, – мягко позвал его Флориан, и голосе моего учителя было столько вины и раскаяния, что я окончательно запуталась.
– Не зови меня по имени. Даже не смей.
Грудь у Винса резко вздымалась от каждого яростного вдоха. Не дыхал, задыхался.
– После всего…
Вестерхольт явно хотел сказать больше, но короткий синхронный кивок в мою сторону Амадея и Флориана заставил его прикусить язык. Класс, все в курсе моего недуга. Сказать им, что я тоже теперь знаю?
– Винсент, присядь.
– Не хочу, – рявкнул он, а я продолжала держать его руку. Эту бессильную ярость я уже чувствовала, когда он упражнялся за кулисами перед концертом. Но сейчас у него не было гитары, чтобы выплеснуть все это наружу. Злость копилась внутри, и Винса буквально трясло. Хотелось помочь ему, остановить это безумие, но я не знала как.
– Просто присядь.
– Когда вы в прошлый раз говорили мне присесть, я ничего хорошего не услышал. Мы уходим! Нана, пошли!
Теперь уже я противилась. Я столько не видела Флориана, и приехал он ради меня. Куда я пойду?
Винсент проследил за моим взглядом, а потом его словно озарило догадкой, и на лице тут же появилась уродливая гримаса.
– Это он да, Нана? Ты про него писала в комментариях. Какой же я идиот… А я ведь повелся. Поверил. К черту все…
Он попытался выдернуть руку, но я все ещё держала. Не знаю, зачем. Это было важно. Не опускать его сейчас. Так надо.
–
Почёму Флориан опустил взгляд? Почему от чувства вины в кабинете мне самой нечем дышать сейчас.
– Я приехал все исправить.
Вестерхольт презрительно фыркнул.
– Как же ты это сделаешь? Или решил теперь написать полноценную диссертацию по этой проблеме? Лабораторная мышка понадобилась? Я не позволю!
Сомнений нет, говорят эти двое обо мне. Выходит, я была права, все началось с диплома Майера. Знания я почерпнула именно оттуда. Теперь осталось выяснить, почему и что именно я стерла из памяти.
Не позволит… От этих слов уже приятные мурашки разбегались по затылку. Как же приятно оказаться с ним по одну сторону баррикад. Я так устала сражаться с ним. Но с кем мы будет сражаться вдвоем? Флориан как-то не тянет на врага. Вид у него уже разбитый и несчастный.
– Не с этим помочь, Винсент. Тут мы все бессильны. Но можно вернуть вас на конкурс. Есть лазейки. Хотите?
Винсент
Он продолжает издеваться надо мной. Флориан Майер, действительно, считает, что мне нужна его помощь? Даже если я буду висеть над обрывом, и его протянутая ладонь станет единственным спасением для меня, я предпочту разбиться насмерть, чем воспользуюсь этим щедрым предложением. Меня даже передёрнуло от такой перспективы.
– Не хотим, – ответил я, а Курочка тут же повернулась ко мне и уставилась недовольными глазками.
В них читалось что-то в роде:
– Какого чёрта, Винсент?! Это наш единственный шанс.
Но она пребывала в таком недоумении, что даже говорить не могла, сидела и шлепала своими розовыми губками как рыбёшка, и мне пришлось поскорее прийти ей на помощь, пока она не задохнулась.
– Я все уладил сам. Раз Парамнезию и Елену ден Адель исключили как отдельных конкурсантов, я уже подал документы от имени независимого объединенного коллектива исполнителей. Мы не будем представлять Академию Святого Михаила, а пойдем как выбор пользователей Эфира. Благо наше последнее совместное выступление имело большой эффект, и приемная комиссия допустила нас сразу до четверть финала, который пройдет в Клостер-ам-Зее.
Шах и мат!
Наблюдал за тремя удивленными лицами. Даже не знаю, кто сильнее был в шоке. Курочка, или эти две достопочтенные жертвы бюрократии. Не зря же я все выходные убил на поездки, переговоры и подачу документов. Виви помочь не захотела, продолжала дуться, уверен, она даже из комнаты не вышла ни разу. Боюсь представить, во что она превратила наше жилище. Ласло лечит свою руку, а Марко занимается аранжировкой новой песни. Не трогаю его, у парня и так куча работы. Мало того, что ему надо переступить через себя и принять правки от Елены, так ещё и под скрипку перестроиться. А курочка… Если бы я запряг ее, то не лицезрел бы это прелестное личико, в котором сейчас столько всего отражалось, но главное: восхищение. Да-да. Я лучше этого напомаженного столичного пижона, за которого ты замуж собралась.