Мой темный принц
Шрифт:
Мать улыбнулась и протянула ей платок. Птицы за окном угомонились. Легкий бриз шелестел в ветвях растущих вдоль дороги ясеней.
– Послушай, Пенни. В жизни редко выпадает возможность испытать настоящее приключение. Ты ухватилась за первую, когда тебе было пятнадцать, и ничего хорошего из этого не вышло. Может, теперь появился шанс все исправить и вернуть утраченное равновесие. Ты можешь сделать нечто куда более грандиозное, чем все, что ты до сих пор делала для Раскалл-Сент-Мэри. Ты можешь продолжать жалко влачить свои дни в глуши Норфолка, а можешь на день или два выйти на мировую арену…
Дрозд
Поток ее собственных – и материнских – слез словно унес с собой все чувства, за исключением присущего ей бесстрастного юмора.
– Он назвал меня реформатором.
И это, с грустью подумала она, единственный настоящий соблазн из всех, которые предлагает ей данная ситуация.
– Он согласился с тем, что мы с тобой можем переписываться.
– Ты на целый месяц оставишь меня с этим человеком одну, без компаньонки, только потому, что знала его, когда он был мальчишкой? Как ты можешь, мама!
По дороге простучали копыта, сосед возвращался домой. Пенни улыбнулась и помахала ему рукой, будто это был совершенно обычный день, будто она могла закрыть глаза и навсегда отгородиться от всего, что случилось.
Мать остановилась в дверях с подносом в руках. В голубых глазах плескалась тревога.
– Это единственное, что меня волнует. Мне ничего не остается, как только положиться на твой здравый смысл и его честь…
– Его честь! – Как долго честь удерживала ее отца? Почти год? Однако ее мать была гораздо ранимее, так ведь? – Он, конечно, чертовски хорош собой. К счастью, я полагаю, что одного месяца будет недостаточно, чтобы довести соблазн до конца.
Мать нахмурилась, глаза затуманились – она вспомнила прошлое.
– Не стоит недооценивать опасность, Пенни. Он настоящий красавец. И королевских кровей. Есть в этом неодолимое притяжение…
Да, она знает, о чем говорит, испытала это на себе. Пенни подошла к матери и забрала у нее поднос.
– Мама, ты забываешь, что я еще не дала своего согласия.
Пенни вымыла чашки и убрала со стола, но руки отчего-то плохо слушались ее. Она никогда не стала бы делать этого ради себя самой. А ради того, чтобы успокоить мать, изгнать из ее глаз горевшие там вину и разочарование? Чашка выскользнула у нее из рук и чуть не разбилась. Мать поднялась наверх. Пенни знала, что она тихо плачет в своей спальне, но на этот раз по своему собственному принцу, принцу Фредерику. Человеку, укравшему ее сердце, обесчестившему ее, опозорившему и бросившему с ребенком на произвол судьбы.
«Я здесь. Этого вы не можете отрицать». Приступ ярости застал Пенни врасплох. Ох уж это невообразимое высокомерие и жестокость принцев! Даже ее собственная мать согласилась с планами Николаса, прекрасно понимая, что в конце концов ее удастся уломать. Она в бешенстве развернулась и понеслась по коридору. Нацепив по пути шляпку, девушка выскочила из дому.
Пенни твердым шагом двигалась по дороге к Раскалл-Холлу, над головой синело расцвеченное
Пенни остановилась на пороге центрального входа и глубоко вдохнула. Раскалл-Холл представлял собой квадратное здание с угловыми башнями. Парадный вход и ведущую к нему лестницу украшали колонны. Чудный дом, впечатляет изысканностью и совершенством форм, продуманностью и гармонией. Дверь была приоткрыта, стража исчезла.
«Ты можешь продолжать жалко влачить свои дни в глуши Норфолка, а можешь надень или два выйти на мировую арену…»
И помочь принцу? Она – единственное связующее звено между селянами и их господином. Только она походила на свою кузину-принцессу. Она прекрасно знала, на что идет, но она непременно заставит этого высокомерного принца заплатить свою цену. Пенни поднялась по ступенькам, распахнула дверь и вошла в дом.
Под высокими сводами гулко раздавались лязг металла и мужские голоса. Она судорожно сглотнула и двинулась вперед, через холл и сводчатые арки, пока не добралась до бального зала. При виде Пенни Квест радостно замахала хвостом, но не двинулась со своего места у стены.
Ковер свернули и убрали в сторону. Четверо мужчин с рапирами двигались в замысловатом танце, движения быстрые, стремительные, они то сходились, то снова расходились. Сильные упругие спины и перевязанные руки блестели от пота. Воздух будто ожил, звенел от возбуждения, прорезаемый тяжелым дыханием и взмахами оружия.
Кровь бросилась ей в лицо.
Они голые!
Пенни пригляделась получше. Да нет, не совсем голые! Просто раздеты до пояса. Мужчины были в белых бриджах и чулках.
– Эй! – позвал Николас. – Давай же, Алексис!
Он начал наступление, заставив молодого человека попятиться назад, скрещивались лезвия, звенела сталь. Николас был непобедим, казалось, он отлит из бронзы. Длинные тени плясали вокруг, словно полыхающее у него внутри пламя двигалось вместе с ним, просвечивая сквозь гладкую кожу и оставляя островки ночи там, где тело покрывала черная поросль. Сквозь плотно сжатые зубы прорывалось тяжелое дыхание, волосы прилипли ко лбу, но глаза ленивые, расслабленные – сейчас он сильно смахивал на своего гарцевавшего на месте коня.
Он сделал выпад, рука резко подалась вперед. Сталь схлестнулась со сталью, словно колокольчик звякнул.
– Сир! – воскликнул Алексис. Рапира выпала у него из рук. Паренек наклонился вперед и потряс головой, руки на коленях. Худая спина изрезана едва заметными шрамами.
Николас отложил свою рапиру, лениво подошел к стулу, взял полотенце и вытер лицо и грудь.
– Вы быстро учитесь, молодой человек. Из вас выйдет превосходный фехтовальщик. – Он развернулся, вытирая полотенцем спину. – Просто смотри, чтобы слева…