Мой учитель Лис. Тетралогия
Шрифт:
Это неотъемлемая часть взросления, если можно так выразиться. Старики чаще извиняются, даже если ни в чём не виноваты, забудьте, вернёмся к той запутанной истории. И должен признать, что, как меня ни натаскивал мой учитель, всё-таки хорошо, что сохранились почти все бумажные записи наших дел.
— Читай, мой мальчик, можно вслух.
— Да, сэр. — Я достал из конверта сложенный вчетверо кусочек бумаги и, как меня просили, прочёл вслух:
«Месье Ренар, вы обещали мне помощь и защиту, когда я помогал вам. Вы не забыли своего приятеля из табачной
Искренне ваш преданный друг, табачник-коммерсант
— Но… вы же вроде не курите, сэр?
— Майкл, не тупи, — рыкнул было Лис, хватаясь за голову, но тут же сменил гнев на милость. — Понимаешь, он боялся. Очень боялся, что это письмо может быть как-то просмотрено. Поэтому послал нам прозрачный намёк в виде названия сорта табака. Ты не обязан знать, но «Перик» очень непростой табачок. Американские индейцы использовали его как средство для медитаций. Они курили его с целью получения мистических видений, которые почитали божественным откровением от самого Маниту. Продолжишь поиск связи?
— Енот с просьбой о помощи, последователи ордена святого Енота, табак, вызывающий видения, — не спеша перечислял я, надеясь, что запомнил всё в правильном порядке. — То есть нам нужно навестить мистера Дрю?
— Я попросил тебя проследить связь, но ты предпочёл сразу выдать очевидное решение, — разочарованно передёрнул плечами мой наставник. — Что ж, возможно, мои требования к тебе слишком завышены. Лично я расшифровал бы это письмо в следующей последовательности: «орден святого Енота, прошу помощи, тут творится нечто невообразимое, близкое к общему сумасшествию». Приблизительно как-то вот так.
— Я старался, сэр…
— И ещё немного постараешься сегодня, — с лёгким оттенком сочувствия протянул он. — Одевайся и пройдись до Британской библиотеки. Мне нужна вся информация об этой секте. Газетные статьи, заметки, рекламные проспекты, брошюры, лозунги, призывы и всё такое прочее. Уверен, что мистер Уорен будет только рад тебе помочь.
— В прошлый раз он едва не придушил меня.
— Потому что мы задали ему слишком лёгонькую загадку. Старикан не так прост. — Лис взял моё электроперо, быстро написал несколько строчек на чистом листе бумаги, сложил вчетверо и передал мне.
— Вручишь записку нашему общему другу. И постарайся вернуться до ужина.
Я покивал, обещая сделать всё, что в моих силах. И, уже выходя из комнаты, резко обернулся на пороге, так как молчать больше не мог.
— Сэр, а вы в курсе, что моя бабушка и ваш дворецкий…
— Майкл, твой поступок не достоин джентльмена. — Месье Ренар резко встал, выпятив грудь, его глаза метали искры. — Я прекрасно осведомлён обо всём, что мне следует знать, но я никогда не стану совать свой длинный лисий нос в личную жизнь прислуги! Есть же определённые границы приличия.
— Но это моя бабушка… они
— Мне стыдно за тебя, мой мальчик! Тебе стоило бы извиниться за недостойные подозрения и нелепые инсинуации.
— Ну извините…
— Не передо мной! — Лис кивком головы указал на стоящего в конце коридора дворецкого.
Тот поднял на меня ледяной взгляд и спокойно ответил:
— Извинения приняты, сэр. Но если молодой человек счёл, что я как-то оскорбил честь его семьи…
— Достаточно, старина, — оборвал его мой учитель. — Никаких ваших французских дуэлей в моём доме. Будем считать инцидент исчерпанным. Майкл?
— Ничего не было, сэр, — сжав губы, признал я.
— Шарль?
— Как вам будет угодно, месье. — Он сделал шаг вперёд и отвесил мне низкий церемонный поклон.
Я догадался ответить тем же.
После чего пулей бросился в прихожую, цапнул свой плащ и шляпу с вешалки, а потом, хлопнув дверью, направился в сторону Британского национального музея.
В груди всё кипело и клокотало, на глаза наворачивались слёзы от жгучей обиды и, самое главное, совершенно незаслуженной обиды. Мало того что он докапывался до меня весь день, заставляя отвечать на глупые вопросы, так ещё и вконец растоптал моё человеческое достоинство, заставив мириться с нахальным французом. А тот, между прочим, явно подбивал клинья к моей… чуть не сказал «нежно любимой», но тем не менее бабушке! Да!
Это неправильно, это несправедливо, это полностью нарушает все устои и вековые традиции Великобритании! Пусть на дворе конец девятнадцатого века, но лично я считаю, что по всем божественным и человеческим законам слуга должен знать своё место!
Кем бы ни был этот дворецкий раньше, хоть трижды чемпионом и героем войны, сейчас он лишь прислуга в доме того, кому я являюсь секретарём, помощником, учеником и другом.
Да, да, несмотря на то что речь идёт лишь об одном из «близких к природе», думается, мне вполне позволительно называть Лиса своим другом. В конце концов, его животные (звериные) качества не являлись препятствием для милого дружеского общения между…
— Пресвятой Ньютон-шестикрылый, что я несу?!
Вовремя остановившись, чтобы не врезаться лбом в фонарный столб, мне всё же пришлось обнять его и на секунду ужаснуться собственным мыслям. Да, юность — время горячей крови, когда количество пороха в ней в сотню раз превышает нормы здравого смысла. Мне крупно повезло, что я не успел всё это высказать вслух ни дворецкому Шарлю, ни тем более мистеру Лису.
В противном случае чувство глубочайшего стыда не покидало бы меня до конца жизни…
А уже минут через двадцать — тридцать я решительным шагом поднимался по ступенькам Британского музея, направляясь в библиотеку. Священное место для любого взыскующего знаний, но моя задачка в этот день была чуточку посложнее. Не просто найти интересующую моего наставника информацию, но ещё и умудриться выбраться отсюда живым.
— Ученик Рена-а-ара, — с непередаваемым оттенком уважения, презрения, самодовольства и противоестественной доброжелательности прошипел смотритель библиотеки мистер Уорен, выползая из своей комнатки под лестницей.