Мой вечный странник
Шрифт:
— Вполне достаточно, — сказал Дмитрий. — Теперь посмотрим с точки зрения его возможностей. Он богат, со связями, наверняка имеет выход на мафиозные структуры. Вполне мог нанять профессионального киллера. Следующий…
— Режиссер Константин Астахов. Беден, тщеславен, страдает ярко выраженным комплексом неполноценности. Так называемый непризнанный гений. Влюблен в Ларису, становится ее любовником. У него есть все основания ненавидеть ее мужа, и как преуспевшего в жизни человека, и как нанявшего его господина, и как мужа своей возлюбленной. С психологической точки
— Но возможностей у него, прямо скажем, никаких, — констатировал Дмитрий. — Нанять убийцу он бы не смог и не сумел. Если только какого-нибудь психа или наркомана по дешевке. Но того бы наверняка быстро поймали. Очень сомнительно. А что ты думаешь об этом следователе?
— Скользкий тип, — сказал Джек. — Если у него и были мотивы, они не лежат на поверхности, как у первых двух. Можно допустить какие-то политические интриги, в которых он замешан. Но это можно предположить вообще о ком угодно из тех, с кем общался Артем. Понимаешь, Митенька, заказное убийство из политических соображений — это почти официальная версия, которую нам пытаются исподволь навязать через прессу. Я сразу тебе сказал, что здесь что-то не так. Стручков, безусловно, что-то знает, но темнит. Зачем он так рвется на свидание к Ларисе? Уж он-то вряд ли влюблен в нее. Скорее он от нее чего-то хочет. И вот еще что меня смущает. Она видела его на аэровокзале, он был там во время покушения. Конечно, у нее все перепуталось, она не может утверждать точно, видела его наяву или в галлюцинациях. Но если предположить, что она его действительно видела, то почему он оказался заранее на месте преступления?
— Может быть, он знал, что готовится покушение?
— Тогда почему же не попытался предотвратить его? — сказал Джек. — Не потому ли, что как-то был в этом замешан сам? Ведь так, Митенька?
— Допускаю. Кроме того, у него были просто неограниченные возможности убить Сосновского, если принять версию, что он собирался его убить.
— Знаешь, Митя, все, что мы говорим сейчас, конечно, правильно и очень важно. — Джек встал, начал ходить по комнате. — Но меня с самого начала преследует странное ощущение, что здесь получилась какая-то накладка. Почему Валерий Ермолаев долго не мог найти морг, куда увезли тело? Почему не было никакой официальной гражданской панихиды? Почему Сосновского хоронили в закрытом гробу? Почему, наконец, его жена чисто интуитивно не желает верить в его смерть? Конечно, каждый из этих фактов сам по себе в отдельности ничего не значит, но моя интуиция подсказывает, что его…
— Ты думаешь, он жив? — с удивлением спросил Дмитрий.
— Во всяком случае, он может оказаться жив. Повторяю, это чисто интуитивное ощущение…
— Твоя интуиция, Джек, нам много раз помогала лучше всяких фактов. — Дмитрий тоже встал, подошел к окну. — Мне бы, честно говоря, самому такое в голову не пришло. Но раз ты это допускаешь, я считаю, что твой вариант также надо принять как одну из рабочих версий. А если мы ее принимаем, нам нужно срочно действовать, пока его не попытались убить еще раз.
— Думаю, ты прав, — сказал Джек устало, опустился в кресло и прикрыл
Дмитрий Сергеевич тоже сел и замер в ожидании. Он знал, что в такие моменты его друга лучше не отвлекать и не трогать. Может быть, он сейчас что-то увидит или почувствует, и это приоткроет перед ним что-то новое в странном, запутанном и темном деле.
Через несколько минут Джек открыл глаза, взял сигарету, закурил и раздраженно сказал:
— Ни черта не вижу. Картина совершенно смазана.
— Может быть, ты просто устал? — заботливо спросил Митя.
— Может быть… — пробормотал Джек, снова закрыл глаза и со спокойным лицом задремал, сидя в глубоком мягком кресле.
На другой день Вика ненадолго забежала к Ларисе, передала ей детективы.
— Ты что так сияешь? — спросила Лариса.
— Знаешь, я правда люблю Валерку, очень люблю… Спасибо тебе, Лялечка, это все ты.
— Что — я? — удивилась Лариса.
— Ты помогла нам встретиться, и вообще, если бы не ты, я сейчас сидела бы где-то в дыре…
— Да ладно тебе, — сказала Лариса. — Лучше скажи, какие новости в мире.
— По-моему, в мире ничего нового не происходит, — улыбнулась Вика. — Если только не считать, что к тебе все прямо рвутся. Девчонки каждый день звонят. Женька хотела завтра приехать, Сашка обещала для тебя пирогов напечь. А сейчас дожидаются следователь Стручков и Захар Эдуардович Амбросимов, я их видела внизу.
Лариса спокойно сказала:
— Что ж, пусть приходят, теперь мне уже все равно…
— А Косте я сказала, чтобы пришел завтра. Правильно я поступила?
— Наверное, правильно, — произнесла Лариса. — Я и сама уже не знаю…
— Ладно, побегу, мне на съемку. — Вика поцеловала Ларису. — Завтра заеду. Тебе что-нибудь привезти?
— Да ничего мне не надо, и сама можешь каждый день не приезжать, у тебя и так дел полно. Я, видишь, уже в полном порядке.
— Вижу, вижу. — Вика шутливо погрозила ей пальцем и выскочила за дверь.
Следователь Стручков без всякого приглашения появился в кабинете Джека.
— Насколько мне известно, вы — лечащий врач Ларисы Александровны Сосновской.
— Совершенно верно, — спокойно ответил Джек. — Чем могу быть полезен?
— Уж не знаю, чем вы можете быть полезны ей, но следствию вы явно вредите, — заявил он раздраженным тоном.
— Как неприятно, — вздохнул Джек. — Вот уж не хотел, помилуйте.
— Почему вы не допускаете меня к вашей больной вот уже вторую неделю?
— Дело в том, что она только позавчера вышла из комы. Я как врач в первую очередь отвечаю за ее психическое состояние, — вежливо сказал Джек.
— Тем не менее мне известно, что вчера у нее уже были посетители. — Глаза Стручкова сузились, превратившись в щелочки. — И сейчас к ней в палату направилась одна молодая дама.
— Понимаете, сама Лариса Александровна никого не хотела видеть, кроме самых близких друзей, — попытался сгладить ситуацию Джек. — Она находится в состоянии тяжелой депрессии, и любое противоречие ее желаниям может вызвать обострение болезни.