Мой век – двадцатый. Пути и встречи
Шрифт:
К Первому мая, почти точно через шесть месяцев после подписания контракта, карандашная фабрика вступила в строй, и в честь этого большого советского праздника были выпущены первые карандаши.
По условиям контракта мы должны были начать производство в течение двенадцати месяцев и гарантировали выполнение этого обязательства залогом в пятьдесят тысяч долларов. К удивлению Концессионного комитета, а также советской организации, которая выступала против предоставления нам концессии на том основании, что она скоро и сама начнет производство карандашей без иностранной помощи, мы проделали всю работу за шесть месяцев. Прошло
Большинство немецких специалистов абсолютно ничего не знали о Советской России, а многие никогда не пересекали даже границ своей родной Баварии. Поэтому вы можете себе представить, как я был встревожен, когда однажды вечером мне сообщили с фабрики, что один из вновь прибывших рабочих вышел пройтись перед ужином и не вернулся.
Было около десяти часов вечера, и я немедленно позвонил в Главное управление милиции и попросил объявить по всем отделениям розыск мужчины средних лет, не говорящего по-русски, который, по всей вероятности, заблудился.
К полуночи пропавшего так и не нашли. К этому времени его жена была в таком состоянии, что мне пришлось самому отправиться на фабрику. Оказалось, все немцы в панике—всего несколько дней в Москве, и вот один уже таинственно исчез! Наверняка его расстреляли. Или, может быть, в этой ужасной стране он стал жертвой разбойников. Некоторые заговорили о возвращении домой.
Я как мог успокаивал рыдающую женщину, но и сам начал по-нас-тоящему волноваться. Ночью я еще два-три раза звонил в милицию, но так и не узнал ничего нового.
Когда утром я пришел на фабрику, встревоженные немцы представляли собой печальное зрелище, Я довольно безуспешно старался убедить их не падать духом, когда к фабрике неожиданно подкатил большой лимузин, и из него, счастливо улыбаясь, выпрыгнул пропавший специалист, а вслед за ним — командир Красной Армии. Пропавший рассказал удивительную историю.
В сумерках он вышел погулять и оказался у огромного великолепного здания, окруженного зубчатой стеной с высокими башнями — у Кремля. Увидев людей, проходивших в одни из ворот, он пошел вслед за ними. Его никто не остановил, и он с удовольствием совершил прогулку по улицам и площадям крепости, осматривая красивые старинные здания, трофейную наполеоновскую пушку и прочие интересные вещи.
Дальше рассказывал уже командир кремлевской охраны. ’’Вчера около девяти вечера мы заметили человека, необычно и подозрительно бродившего по Кремлю. Мы последовали за ним на почтительном расстоянии. В конце концов он направился к одним из ворот. Здесь его остановил караул и потребовал пропуск на вход в Кремль. Не предъявив пропуска, он ответил что-то непонятное, поэтому его арестовали и на ночь решили посадить в караульное помещение. Когда за ним заперли дверь, человек этот поднял страшный шум, кричал что-то на непонятном языке и колотил в дверь ногами. В конце концов пришлось вызвать коменданта, который нашел переводчика и установил, что задержанный—работающий у нас немецкий механик.
Немец продолжал громко кричать, протестуя против заключения в тюрьму и утверждая, что он — мирный немецкий рабочий, не причинивший никому вреда. Имевшиеся у него документы подтверждали его
’’Оказалось, это тоже правда, — закончил свой рассказ командир.
– По-видимому, охрана приняла его за делегата проходящей сейчас в Кремле сессии ВЦИКа, и когда он смело прошел в ворота, даже не подумала его остановить. К тому времени, когда все это выяснилось, было слишком поздно отсылать его домой, и мы продержали его до утра в караулке. Надеюсь, это приключение не причинило ему вреда”.
Наоборот, добрый малый чувствовал себя просто героем. После того как недоразумение выяснилось, рассказал он нам, комендант обращался с ним прекрасно. Его хорошо накормили и пообещали, что если ему когда-нибудь захочется посетить Кремль более обычным образом, ему стоит только попросить коменданта, и он получит пропуск и гида. Это был счастливый конец истории, которая могла окончиться гораздо хуже.
Мне очень скоро стало ясно, что основной проблемой для изготовителя промышленной продукции в Советской России является не сбыт, как в Америке, а почти исключительно производство. Со времени революции недостаток промышленных товаров был настолько велик по сравнению с постоянно растущими потребностями, что любой предмет ширпотреба, производившийся в стране по приемлемой цене, как правило, продавался, так сказать, на корню. Не будет преувеличением сказать, что в Советском Союзе в двадцатые годы вообще не существовало проблемы сбыта.
С другой стороны, организация производства была связана с большими трудностями. Всегда было трудно получить сырье, особенно, когда большую его часть приходилось привозить из-за границы, как это делали мы в начале нашей работы. Трудно было найти квалифицированных рабочих, часто хромала дисциплина. С самого начала передо мной стояла задача постоянно увеличивать производство для удовлетворения спроса. Начав с работы в одну смену, я вскоре был вынужден перейти на двухсменную, а на некоторых участках и трехсменную работу.
Нередко немецкие мастера жаловались на медлительность и низкую производительность рабочих. И тогда меня осенила счастливая мысль ввести сдельную оплату труда. Положение с производительностью изменилось, как по мановению волшебной палочки. Рабочие стали нередко приходить утром в цех за полчаса до начала, чтобы отрегулировать станки и начать работать на полную мощность ”с первым свистком”.
Мой брат Виктор был вынужден согласиться выполнять обязанности нормировщика - он должен был определять среднюю производительность на каждом рабочем месте. Для этого он сам выполнял каждую операцию и добивался такой производительности, что рабочие начали жаловаться: он не оставлял даже времени на перекур.
Многих удивляет, что в Москве в 1925 году можно было ввести сдельную оплату труда. Надо сказать, что она была разрешена тем же декретом, которым был введен нэп, хотя я не знаю, как широко ее применяли до того, как она была введена на нашем предприятии.
Теперь мастера рапортовали, что русские рабочие не только не отстают по производительности от немецких, но большинство перекрывает немецкие рекорды. Естественно, пропорционально повысилась и зарплата, но также возросли прибыли, поэтому мы никогда не жалели о введении сдельной оплаты.