Мой век – двадцатый. Пути и встречи
Шрифт:
Когда Виктор прибыл в Каир, его встретили, как приехавшего с официальным визитом главу государства. Посланник короля, возглавлявший выстроенный в его честь почетный караул, преподнес ему отлитый из чистого золота молоток (английское слово ’’хаммер” означает ’’молоток”) в футляре с бархатной обивкой и надписью: ’’Добро пожаловать в Каир,м-р Хаммер”.
В Абдайнском дворце Виктора немедленно провели к королю. С криками восторга, как дитя на новогодние подарки, набросился Фарук на содержимое баулов Виктора. Грязные шутки с Бродвея радовали его ничуть не меньше, чем ювелирные изделия из дворцов Романовых. Фаруку особенно нравилось показывать льстивым придворным привезенные Виктором фокусы с исчезновением
Виктор никогда не был расчетливым дельцом, но у него был природный дар продавца — он очаровывал каждого потенциального покупателя остроумием и теплом. Фарук не был исключением. В знак особого расположения Фарук даже разрешил Виктору побывать в секретной комнате дворца, заполненной порнографией, эротическими картинками и скульптурами. Была здесь и комната с военными доспехами и пушками, в которой Фарук любил проводить время. Думаю, он был самым инфантильным из всех когда-либо сидевших на троне коронованных особ. Удивительно только, что ему удалось удержаться на нем так долго.
Виктор имел у Фарука огромный успех. Вскоре после его возвращения в Нью-Йорк я получил письмо от управляющего личными делами короля м-ра Мурада Хасана от 26 февраля 1940 года, в котором говорилось:
’’Сэр!
Имею честь сообщить «Вам, что Его Высочество Король, мой августейший повелитель и господин, изволили пожаловать Вас титулом ’’Поставщик Его Высочества Короля”.
В связи с этим имею честь послать Вам королевский герб и грамоту, удостоверяющую присвоение Вам этого титула, а также условия его использования, согласие на которые мы просим Вас удостоверить Вашей подписью и вернуть нам подписанный Вами документ”.
Мы прибавили королевский герб к эмблеме магазина, открыли для Фарука отдельный счет в банке, использовав для этого присланный им щедрый аванс, и приготовились выполнять его просьбы. Они обрушились на нас, как водопад, — бесконечное количество причудливых требований, которые всегда сообщались торжественным тоном и в изысканных выражениях, вне зависимости от того, насколько абсурдным было их содержание.
Например, у меня есть письмо личного секретаря короля от 26 марта 1940 года, в котором говорится об ’’особом внимании, которое Его Высочество соблаговолило уделить” посланному нами описанию коллекции часов, рабочие механизмы которых изображали непрерывный половой акт. Фарук решил купить эту коллекцию.
В другом письме из Абдайнского дворца подробно описывались проблемы Фарука с купленным нами для него механизмом для развития мускулатуры тела. Секретарь писал: ’’Двигатель ’’Универсальной машины для развития мускулов” может работать только при напряжении 210 вольт, однако, поскольку напряжение тока во дворце не превышает 110 вольт, необходимо поменять двигатель или всю машину. Пожалуйста, позаботьтесь об этом”.
Со временем я забыл, какую именно часть тела пытался развивать Фарук для удовлетворения своего тщеславия, пользуясь этой ’’Универсальной машиной”.
Из всех покупок, сделанных мной по поручению Фарука, самой абсурдной был Континентальный клиппер - невероятных размеров яхта для езды по суше, на которой Фарук собирался с шиком путешествовать по стране. Каждый раз,когда он выезжал в ней на дорогу, у яхты лопались все шины, и приходилось по радио связываться с дворцом и просить выслать машину за королем. Вскоре она ему наскучила, как и множество других игрушек, и была отправлена проводить остаток дней в гараже.
За несколько лет мы приобрели для Фарука товаров на многие миллионы долларов. Это продолжалось до тех пор, пока в июле 1952 года Египетское общество свободных офицеров во главе с Насером не заставило Фарука отречься от престола. Однако незадолго до этого события мы
Сокровища
Парижа
в универсальных
магазинах
Америки
’’Одно влекло за собой другое”. Таким всегда был мой ответ, когда меня просили объяснить, как случилось, что я занимался столь большим количеством разнообразных дел: производством лекарств, асбестовыми рудниками, производством карандашей, банковскими делами, торговлей произведениями искусства, производством спиртных напитков, разведением племенного скота и нефтедобычей. И добавлял, что всегда делал все от меня зависящее, чтобы одно дело успешно завершалось переходом к следующему. Один из моих любимых девизов звучит так: ”Не упускайте представившуюся возможность и смотрите, куда она приведет”.
Что касается продажи произведений искусства — в этом случае один успех привел нас к следующему - продаже в универсальных магазинах коллекций легендарного Уильяма Рендольфа Херста.
Работа для Гарри Клифтона и Фарука - ничто по сравнению с распродажей сокровищ Херста. По сравнению с Херстом Гарри Клифтон — просто бедняк, а Фарук — скромный собиратель никчемных безделушек.
Наследник одного из крупнейших в Америке состояний и глава огромной издательской империи Уильям Рендольф Херст собрал коллекцию произведений искусства, которая могла сравниться с государственной собственностью целой империи. Однако, если Британская империя приобретала содержимое лондонских музеев веками, Херст собрал свою гигантскую коллекцию на протяжениии всего одной жизни, и, если музеи Парижа до сих пор хранят добычу, захваченную в боях наполеоновскими армиями, Херст во время своих походов был вооружен лишь всегда убедительно открытой чековой книжкой.
С детства Херст ежегодно тратил на аукционах и в галереях мира не меньше миллиона долларов, покупая все, что приходилось ему по вкусу. К концу тридцатых годов он, по расчетам, потратил на коллекцию по меньшей мере пятьдесят миллионов долларов.
При этом следует помнить, что большая часть покупок была сделана в начале этого века, в годы депрессии на рынке произведений искусства, когда за миллион долларов можно было купить такие вещи, о которых сегодня нельзя и мечтать. Мои коллекции оценены минимум в сто миллионов долларов. Коллекции Херста оценивались в пятьдесят миллионов примерно полвека тому назад.
Херст не был разборчивым эпикуром, наоборот, он покупал все, что ему попадалось, начиная от предметов, найденных при археологических раскопках стоянок древних людей, и кончая известными всему миру шедеврами.
При таких масштабах покупок Херст и понятия не имел, что ему принадлежит. Зачастую в Америку прибывали морем ящики с сокровищами и нераспакованными направлялись прямо на нью-йоркские склады или же пересылались в его замок Сан-Симеон в Калифорнии, где их, не открьюая, складывали в подвалы. Через несколько лет после того, как я стал заниматься продажей херстовской коллекции, я однажды заночевал в замке Сан-Симеон, набитом европейским антиквариатом, включая кровать династии Тюдоров, на которой я спал. Открыв ящик стоявшей у постели тумбочки в поисках чего-нибудь почитать, я обнаружил фотографию дорогого гобелена, поперек которой рукой Херста было написано: ’’Это мой или мне его предлагают?”