Мой верный рыцарь

Додд Кристина

– Куда ты? – поинтересовалась Филиппа, как будто у нее было право задавать такие вопросы.

– Я прикажу усилить стражу и найду способ обезопасить Джордж Кросс.

– Что сказал сэр Уолтер?

Элисон обняла Филиппу за плечи.

– Я обо всем позабочусь. Ты позаботься о сэре Уолтере.

Она направилась к двери, Филиппа – за ней.

Дэвид остановил Филиппу.

– О ней позабочусь я.

Филиппа молча посмотрела на него и кивнула.

– Элисон, – Дэвид догнал ее в холле. – Леди Элисон, нам нужно поговорить.

– Я должна

приказать страже следить за всеми, кто появляется в замке.

– Это сделаю я.

Не глядя на него, она удивленно спросила:

– Ты остаешься?

Дэвид схватил ее за локоть. Резко повернувшись, он увлек ее к двери своей спальни.

– Тебе не избавиться от меня.

Пытаясь вырваться из его рук, она озабоченно сказала:

– Я должна установить караулы.

– Чтобы их тоже избили? Всякий, кто попытается защитить тебя, в опасности. – Ужас на ее лице рассказал ему все, что ему нужно было знать.

– Всем в Джордж Кроссе известно, что произошло с сэром Уолтером. Они и так будут соблюдать осторожность. Не хотел бы я быть на месте какого-нибудь торговца, который сегодня приедет на базар. Ему негде будет приклонить голову.

У двери его спальни Элисон попыталась задержаться, ухватившись за карниз.

– Это плохо для хозяйства, но что я могу поделать?

Дэвид втолкнул ее в спальню и закрыл за собой дверь.

– Поедем со мной в Рэдклифф.

– Куда? – она стремительно обернулась к нему.

– В Рэдклифф, – настойчиво повторил он. – Замок небольшой, базаров в деревне не бывает, всякий приезжий на виду.

– Я не могу поехать с тобой в Рэдклифф.

– Сможешь, если выйдешь за меня замуж.

Элисон отвернулась.

– Об этому уже говорили.

– Не говорили, а кричали друг на друга, кто кого перекричит.

Она повела плечами.

– С того времени ничего не изменилось.

– О Элисон!

– Разве только происшествие с сэром Уолтером.

– Я не могу уберечь тебя здесь от опасности. Я не могу уберечь от опасности твоих людей. Здесь базар и вообще бойкое место. Сюда тянутся и крестьяне, и купцы, наслушавшись о твоем благосостоянии. Я не могу следить за каждым, кто появляется здесь, и твои люди тоже не могут. Это злодейское нападение на сэра Уолтера восстановит их против всех чужаков.

– Я понимаю. – Она положила одну руку себе на живот, а другую на голову. – Я не знаю, что делать.

– Готова ты рисковать людьми?

Она не шевельнулась.

– Мне редко случалось видеть нападения более жестокие, чем то, которому подвергся сэр Уолтер.

Положив свою руку на ту, что она прижимала к животу, он мягко спросил:

– Готова ты рисковать ребенком?

Она взглянула на него, и он впервые увидел, как все ее чувства отразились на лице: страх, тревога, душевная боль. Ему стало жаль прежней Элисон. Ему хотелось бы видеть ее безмятежной. Ему хотелось, чтобы она получала удовольствие от своего хозяйства, домашних забот и беременности.

Но он желал разделить с ней это удовольствие. Она должна понять, что

брак с ним для нее уже больше не вопрос выбора. Это была необходимость.

В его намерения не входило успокаивать ее, пока Элисон не уступит, но он не мог вынести ее переживаний. Обняв ее, Дэвид стал тихонько ее покачивать.

Уткнувшись ему в грудь лицом, она жалобно проговорила:

– Я в таком смущении.

– В смущении? – Он слегка отстранил ее, чтобы взглянуть ей в лицо. – Почему в смущении?

– Я не исполнила свою обязанность. Я не уберегла сэра Уолтера.

– Господи! – Дэвид поднял ее на руки и положил на постель. – Если сэру Уолтеру сегодня не спится, то только потому, что он не исполнил свою обязанность.

– Нет, я…

– Элисон, – он поцеловал ее.

– Я должна была… Он поцеловал ее снова.

– Я не…

Он поцеловал ее еще раз, и еще.

Эти ласковые поцелуи постепенно успокоили ее и принесли облегчение, прекратив поток самообвинений. Он рукавом вытер ей слезы.

– Ты лучшая госпожа, когда-либо правившая в своих владениях.

Она поджала губы и фыркнула.

– Признай это. – Он поцеловал ее. – Признай это.

– Да.

Ему хотелось усмехнуться на это вынужденное признание, но больше всего ему хотелось ее целовать. Ей нужны были сейчас его поцелуи, утешение и чувство безопасности. Элисон лежала такая вялая, что казалось, она только пассивно впитывает в себя душевный покой, обретаемый ею в его объятьях, но когда Дэвид раздвинул языком ее губы, она приняла его с жадностью.

Не прерывая поцелуя, он прижался к ней теснее. Она обвила руками его шею. Он взобрался на постель и лег с ней рядом.

Подушки оказались сверху, одеяла внизу. Их ноги упирались в изножье кровати. Он все делал не так, но он хотел всего лишь утешить ее. Он не рассчитывал на эту вспышку желания и ее ответный порыв. Ему все еще хотелось ее утешать, но утешать поцелуями, в щеки, в грудь… а когда она скинула платок, он понял, что она тоже была охвачена желанием.

Он поднимал и целовал каждую прядь ее волос, а потом укладывал их вокруг головы, как солнечные лучи. Неподвижная, полузакрыв глаза, она позволяла ему делать все, что ему было угодно. Некоторые мужчины оскорбились бы этим. Он сам мог бы припомнить свою жену, лежавшую, как безвольная рыба, когда он прикасался к ней. Но у Элисон сама ее неподвижность становилась признанием. Уступая ему власть над собой, она верила, что он не злоупотребит этой властью.

– Значит, тебе нравится со мной разговаривать. – Он навивал себе на пальцы коротенькие завитки у нее за ушами. – Тебе кажется, что я тебя завораживаю, когда я говорю, что думаю.

Она потянулась, расправляя плечи.

– Ты говоришь совсем не о том, о чем другие.

– То есть?

– Другие мужчины всегда говорят о себе, какие они сильные и как они убивали кабана голыми руками. Как будто я этому поверю.

Гладя ей шею, Дэвид заметил:

– Они просто хотят произвести на тебя впечатление.