Мой верный шмель(Рассказы)
Шрифт:
Фрегат плыл по круглому морю. На носу покачивался фонарь.
Конферансье объявил:
— Начинается буря!
Оркестр изобразил завывание ветра и шум волн. Фрегат стал качаться. Опускался нос, взлетала корма. Опускалась корма, взлетал нос.
— Ветер изменил направление!
Теперь корабль бросало с боку на бок. А капитан стоял неподвижно и еще подносил ко рту увесистую бутылку с надписью «Ром». Потом в руках у капитана очутились три такие бутылки, и он стал ими жонглировать.
— Пиратский фрегат «Блек Близ» идет на абордаж!
Капитан
— Корабль наскочил на риф! В борту две пробоины. Фрегат идет ко дну! Спасите наши души!
Корабль остановился и стал заваливаться на бок. Сатиновые волны смялись. Черные паруса мягко легли на опилки.
Капитан прыгнул в «море». Ему навстречу полетели спасательные круги, которыми он тут же принялся жонглировать. Потом он отбросил их, и они покатились за кулисы.
Загремел барабан. Капитан подошел к затонувшему фрегату и стал отбрасывать в стороны мачты, паруса, волны. И на глазах ошеломленной публики фрегат «Блек Близ» превратился в… слона. А сам капитан оказался девушкой.
Грянули аплодисменты. Шатер затрещал по швам.
— Браво! Бис! Браво!..
Слон поднялся с опилок, отряхнулся и с достоинством прошелся по кругу, отвешивая публике снисходительные поклоны, а в хоботе он держал корабельный фонарь.
Служители в униформе торопливо уносили с манежа остатки корабля. Один из них, поравнявшись с дрессировщицей, шепнул:
— Как все хорошо получилось…
Запели скрипки. Слон и девушка стали танцевать вальс. Слон танцевал плавно и бесшумно, словно он ничего не весил, был надувным.
Публика вскакивала с мест, хлопала, не отпускала артистов.
…До первого огневого удара оставалось пять часов…
Слона звали Максимом. Он был массивным, ушастым, широколобым, с мерцающими глазами. Землисто-серая кожа была рассечена множеством морщинок и складок. А на покатой спине, по самому хребту росли редкие, как реснички, волоски. В маленьком городке для слона не нашлось ни клетки, ни вольера, и его поместили в темном дворе, огороженном легким забором. На заднюю ногу надели обруч с массивной цепью, и слон как бы стоял на якоре.
— Ешь, Максим, ешь, — говорила Зинаида Штерн, подсыпая в кормушку свежих отрубей.
Слон ел лениво и неохотно. После представления у него пропадал аппетит. Он долго не мог прийти в себя, переступал с ноги на ногу и тяжело вздыхал. Дрессировщица гладила его и подносила слоновое лакомство — горсть соли.
Над двориком плыла низкая теплая луна. Она излучала сильный свет, и на нее, как на солнце, нельзя было смотреть в упор. Сморщенная кожа Максима отсвечивала в лучах этого ночного солнца бронзой. Рядом с ним Зинаида Штерн выглядела совсем маленькой и хрупкой. Черные, коротко остриженные волосы закрывали мальчишеской чёлкой, а большие синие глаза — сейчас они были темными — смотрели грустно и удивленно. Широкие скулы придавали лицу необъяснимую
— Ешь, ешь, Максим.
И Максим нехотя, без всякого интереса запускал хобот в кормушку.
Орлов стоял в глубине дворика и не сводил глаз с Зинаиды Штерн. На нем была расшитая галуном куртка униформиста, а в руках он держал два ведра и коромысло. Окруженный призрачным светом лунной ночи, он смотрел на девушку до тех пор, пока она не почувствовала его присутствия и не спросила:
— Орлов, это вы?
Он ничего не ответил. Молча подошел к ней. Она вскинула темные глаза:
— Что же вы не идете за водой?
— Да, да, — поспешно сказал Орлов, — я пойду.
Слон посмотрел на Орлова и снова принялся за отруби.
Орлов — некрасив. Высокие неровные брови над впалыми глазами. Лоб, пересеченный тремя глубокими волнистыми морщинами, маленький подбородок. С волосами дело тоже обстояло плохо: их было мало. А над висками они росли густо и буйно. Приходилось все время приглаживать ладонями. Чем меньше волос, тем больше с ними хлопот!
Орлов подошел к Зинаиде Штерн. У него был растерянный вид. Коромысло волочилось по земле.
— Что-нибудь случилось? — спросила девушка.
— Нет, все в порядке, — отозвался он. — Я сейчас принесу воду. Тут колонка не работает, я схожу к колодцу.
Слон тяжело вздохнул: выдохнул целый ветер.
Орлов постоял на месте, потом он сказал:
— Сегодня ровно год.
Зинаида Штерн испуганно посмотрела на него:
— Неужели год?! Орлов, милый, вам пора возвращаться домой. Хватит скитаться.
Орлов покачал головой. Девушка положила руку ему на плечо и заглянула в лицо:
— Вы опоздали родиться. Это в прошлом веке люди бросали все и уходили с бродячими комедиантами или с цыганами.
— Не гоните меня, — тихо сказал Орлов. — Я от вас ничего не требую. Какая разница: копаться в моторах или подметать манеж. Главное — это вы… И никакого прошлого века… Я пошел за водой.
Орлов повернулся и зашагал по дворику.
— Максим, что с ним делать? — спросила Зинаида Штерн слона.
Слон вздохнул и ничего не ответил.
Потом она шла рядом с Орловым по пустынному спящему городку и молча слушала его. Он был человеком на редкость молчаливым, но этой ночью заговорил. И все, что он говорил, было похоже на исповедь.
— Вы меня не понимаете? Хорошо, я объясню вам. Люди не довольствуются счастьем быть рядом. Они требуют — будь моей, будь моей женой. Потом — выстирай мне рубашку… Они не понимают, что быть рядом — это великое счастье.
— Орлов, — девушка смотрела ему в лицо, и ее глаза начали синеть от приближающегося рассвета, — со временем люди лучше понимают друг друга, а я вас понимаю все меньше и меньше. Вы недоступны моему пониманию. Слышите! Ваше «быть рядом» звучит нереально, призрачно… Скажите, что будет, если я вас полюблю?