Мой верный шмель(Рассказы)
Шрифт:
Таня задумалась. Вся ее прежняя жизнь неожиданно отодвинулась далеко-далеко. Ее школьные знакомые как бы уменьшились в размере. А Генриетта Павловна стала величиной с палец. И от ее лица остались только два глаза, заключенные в круги. Глаза не смеялись. Они вообще были еле видны. Тане почудилось, что она села на поезд и уехала далеко-далеко от родных мест. И сошла в чужом, незнакомом городе. И вообще вокруг нее все новое, незнакомое и… приятное.
— Ну, как мои ребята? — послышался за спиной голос хозяйки.
Таня
— О чем ты думаешь? — спросила ее хозяйка.
Таня не смогла ответить. Она сказала:
— Так…
— Ты где-нибудь работаешь или учишься? — спросила хозяйка.
Таня покачала головой.
— Ты не пошла бы ко мне ухаживать за животными?
— Пошла бы, — не задумываясь ответила Таня.
Она оглянулась на клетку. Три маленькие черные мордочки с белыми усами настороженно смотрели в ее сторону.
— Меня зовут Таня… Таня Вьюник, — сказала Таня своей новой знакомой.
— А я — Викторина Гай, Викторина Сергеевна Гай, — ответила новая знакомая.
Так они познакомились.
Самым трудным оказалось позвонить в собственную дверь. Таня долго топталась на лестничной площадке и все строила догадки: знает ли мама о всех ее злоключениях? Может быть, ее уже вызывали в школу и Генриетта Павловна рассказала ей о том, что Таня подожгла дом, а глаза ее в это время смеялись над Таниной мамой… А может быть, маму вызывали в милицию? Шутка ли — дочь подожгла дом. Ведь пожарный, который огрызком карандаша записал Танину фамилию, мог тоже поверить, что Таня подожгла дом…
Наконец Таня решилась позвонить.
— Где ты пропадаешь? — спросила мама.
И по тому, как мама спросила «где ты пропадаешь?», по ее глазам и по ее спокойным движениям Таня поняла: мама ничего не знает. Тогда Таня сказала:
— Сядем.
Мама удивленно посмотрела на дочь и села. Таня тоже села.
— Ты ничего не знаешь? — на всякий случай спросила Таня. — К тебе не приходили из школы? И про пожар ты тоже ничего не знаешь?
— Про какой пожар? — мама поднялась со стула.
— Сиди. Не в этом дело. Я хочу тебе сказать… Я бросила школу.
Пройдет время. Многое забудется. Отойдет в тень. И будет казаться, что все произошло просто, как-то само собой. Вошла в дом. Сказала маме: «Я бросила школу».
Услышала ответ:
— Не городи чушь.
— Нет, я серьезно. Бросила. Поступила на работу.
— На какую работу?
— Как ты советовала — в цирк.
— Я тебе не могла советовать такую глупость.
— Вспомни, мама. «Тебе впору идти работать в цирк».
— Дай мне сигарету.
Мама долго курила, не произнося ни слова. Она переваривала новость, которую преподнесла
Таня сидела на стуле. Прямая. Спокойная. Так по крайней мере казалось маме. Спокойствие дочери выводило ее из себя. Она с трудом сдерживалась. И потом ей тоже будет казаться, что Таня была спокойной. А Таня чувствовала себя побитой и чудом спасенной.
— Что ты собираешься делать в цирке? — глухо спросила мама.
— Не бойся, — сказала Таня, — я не буду выступать на манеже с клоунами. Работа у меня простая: я чищу клетки, чищу рыбу, ухаживаю за морскими львами. Они очень славные. Я тебе когда-нибудь покажу их. И вообще, мама, ты не волнуйся. У меня все в порядке… А в школу я никогда не вернусь.
Надо отдать должное маминой выдержке. Она не закричала. Не нахлопала дочку по щекам. Она молча курила. И все силилась найти смысл в поступках дочери. И не находила этого смысла. Чтобы легче понять дочь, она вспомнила себя в Танины годы.
— Я тоже бросила школу, — тихо сказала мама. — Но я не делала глупостей, не поступала ни в какой цирк, а ушла на фронт. Стала зенитчицей. По ночам мерзла на посту и прислушивалась к шуму моторов. Один раз обнаружила самолет, который там, впереди, прозевали. Подняла батарею по тревоге. Самолет отогнали. Потом про меня написали в газете «Тревога». У меня где-то хранится эта газета…
— Мама, все будет хорошо, — тихо сказала Таня, — Вот увидишь. Я поступлю в вечернюю школу. Ты уж не сердись.
— От тебя пахнет рыбой, — сказала мама.
— Ну да, мы с Викториной Сергеевной начистили тридцать килограммов. У меня руки покраснели.
Мама встала и пошла на кухню.
Что еще было в этот день? Ах да, опять на глаза попался Павлик. Он нес в комнату чайник.
— Я купил Нине цветов, — сообщил он, глядя в стенку.
— Молодец, — похвалила его Таня. — Она была счастлива?
— Да, она обрадовалась. Она сказала, что я первый, кто купил ей цветы… Но лучше бы я купил их тебе.
— Иди пить чай, — отрезала Таня.
— Успею… Ты не думай, она в самом деле обрадовалась. Потом я угощал ее мороженым.
— Тебе больше некому это рассказывать?
— Некому. Я ребятам не говорю. Они ведь только посмеются. Я и цветы завернул в газету, чтобы никто не смеялся. А что?
— Ничего. Все в порядке, — сказала Таня и пошла к себе.
— Рыжая команда, как наши дети?
— Резвятся.
— Как у них животы?
— В порядке.
— Ты им не давала рыбы?