Мой властелин
Шрифт:
— Я подумаю, — коротко ответил Зак. — Спасибо за столь доверительный разговор.
— Да, пожалуйста, — раздраженно буркнул Карпентер.
Зак захлопнул за собой дверь, и мгновение всматривался в широкую главную улицу, прежде чем сойти с крыльца. Проклятие. Зачем люди лезут в чужие дела? Страдать будет Дебора, а не он. Его мало интересовало мнение окружающих о себе. Слухи, которые ходили о нем, содержали и правду, и ложь и уже не могли навредить ему, как это было прежде. Дебора, Господи! Она не заслуживала того, чтобы стать предметом пересудов, чтобы на нее указывали
Если он покинет город, слухи и сплетни прекратятся. Если Даймонд и Веласкес убьют друг друга, об этом тоже будут судачить некоторое время. Он с удовольствием посмотрел бы, как эти двое умирают. Зак спустился с крыльца и вышел на улицу. Ему захотелось выпить. Он покинет город и предоставит Деборе возможность устраивать собственную жизнь. Пусть она будет счастлива. Она это заслужила.
Когда он распахнул двойную дверь «Салуна шести стрелков» и вошел, наступила тишина. Он направился к стойке и заказал пиво. Бармен толкнул пиво по мокрой поверхности, сунул монеты в банку, а потом отступил, словно испугавшись чего-то. По салуну разносились звуки расстроенного пианино. Зак чувствовал на себе множество взглядов. Подняв кружку с пивом, он взглянул на зеркальные полки, украшавшие заднюю стену бара. Он слегка улыбнулся. Фрэнк Олбрайт сидел спиной к стене и наблюдал за Заком из-под надвинутой шляпы. Зак слегка пошевелился, чтобы быть готовым дотянуться до пистолета, облокотился о стойку и отпил пиво. Он ждал.
Из всех салунов Сирокко он выбрал именно этот.
Столкновение неизбежно, он инстинктивно чувствовал, что Олбрайт спровоцирует его. Зак не ошибся.
Не долго думая Олбрайт поднялся. Сидевший с ним молодой человек схватил его за руку.
— Не надо, Олбрайт! Оставь его в покое, — произнес молодой человек.
Олбрайт стряхнул руку молодого человека и направился к бару. Музыка смолкла, некоторые посетители покинули салун, решив не рисковать.
— Привет, Баннинг.
С минуту Зак не обращал на него внимания, скользя взглядом по отражению в мутном зеркале, чтобы не упускать из виду его движений.
— Баннинг, я к тебе обращаюсь, — повысил голос Олбрайт.
— Слышу, — даже не взглянув на него, ответил Зак и поставил кружку на стойку. Сделал еще глоток, продолжая следить за отражением Фрэнка Олбрайта в зеркале.
— Хозяину не понравится, если ты устроишь тут потасовку, и пойдут слухи, Олбрайт, — уговаривал его молодой человек.
— Заткнись, Лонни, — проговорил Олбрайт, не поворачиваясь к нему. — Это тебя не касается. У нас с Баннингом есть неоконченное дело.
Зак медленно повернулся и, облокотившись о стойку, спокойно смотрел на Олбрайта.
— Ты с кем-то меня перепутал. Я не веду дел со змеями.
Олбрайт замер.
— Неужели? Ты слишком заносчив для вонючего полукровки. Разве не змеями себя называют команчи? Говорят, в их гнезде ты чувствуешь себя как дома.
Зак медленно выпрямился. Послышались звуки переворачивающихся столов и скрип дверей. Мужчины бросились врассыпную.
— Ты прав, — медленно произнес Зак, заметив на лице Олбрайта удивление. —
Глаза Олбрайта запылали от ярости, он побагровел. Он пнул ногой стул, сделал два шага и остановился.
— Не хочешь выйти?
— Мне неинтересно стоять посреди улицы и смотреть, как ты умираешь, Олбрайт.
Зак отвернулся от него, а Олбрайт издал звук, похожий не то на рычание, не то на шипение.
— Проклятие, Баннинг, — наконец выдавил он из себя. — Давай выйдем!
Зак промолчал. Мужчины зашептались, но ему было все равно. Пусть думают, что хотят. Он не станет драться с Олбрайтом, если можно этого избежать.
Звон шпор Олбрайта заставил его стиснуть зубы, он напрягся и тянул время. Медленно поднял кружку, сделал длинный глоток. Бармен передвинулся в дальний угол бара и с опаской смотрел на него. Послышался чей-то кашель.
Зак мрачно усмехнулся. Наверняка все думают, что он утратил преимущество, он теперь боится драться. Они и правы и не правы. Просто ему постоянно приходилось доказывать самому, что он такой же мужчина, как и любой другой. Но страха он не испытывал. Смерть была желанной, когда он думал о том, что впереди долгие годы пустоты и насмешек.
— Баннинг! — снова заорал Олбрайт, сделав быстрое движение, отразившееся в зеркале.
Зак повернулся, его рука метнулась вниз, и он выхватил пистолет. Кажется, выстрелы слились в один громкий взрыв, который оглушил всех, кто был в салуне. Кто-то закричал, послышался стук шагов, двери распахнулись. Зак постоял немного, зажмурившись от дыма и пороха.
Олбрайт был отброшен назад пулей, поразившей его.
Он лежал на полу и стонал, все еще сжимая в руке пистолет. Молодой человек, бывший с ним, посмотрел на него несколько секунд, а потом повернулся и взглянул на Зака.
— Хочешь вмешаться? — поинтересовался Зак.
Молодой человек покачал головой:
— Нет. Я просил его не делать этого.
Зак кивнул и, поскольку никто не пошевелился, медленно выпрямился. Олбрайт прострелил ему левый рукав рубашки. Зак перезарядил пистолет, сунул его в кобуру, оперся о стойку и стал наблюдать, что будет дальше. К раненому Олбрайту подошли люди, подняли его и унесли.
— Хороший выстрел, мистер, — произнес спутник Олбрайта. — В одной руке он держал шляпу поверженного, в другой — пистолет. — Но мистер Даймонд ни за что не поверит, что не вы затеяли ссору.
— Даймонд не моя проблема.
— Нет, но он может ею стать.
Зак спокойно взглянул на молодого человека. Он говорил серьезно.
— Это угроза? — весело спросил Зак.
— Нет, сэр. Предостережение.
Зак с удивлением уставился на молодого человека.
— Я это запомню, — сказал он, наконец. Молодой человек постоял немного, как будто хотел сказать что-то еще. Заку было интересно, что именно. Может, хочет спросить, как научиться, метко стрелять? Вряд ли. А если спросит, будет разочарован ответом, как и многие молодые люди, задававшие подобные вопросы. Зак никому не советовал становиться профессиональным стрелком.