Мой властный доктор
Шрифт:
— Сппасибо, — пробормотала я, — Я сама. — в глазах потемнело и я тихо опустилась в сугроб… Что это? Куда я падаю? Все закружилось и я погрузилась в темноту… Сквозь вату в ушах, я слышала чьи-то крики, кто-то звонил по телефону и требовал скорую.
— Даша, — кажется это мама, она плакала и трясла меня за плечи. Я пыталась что-то сказать, но провалиласьь еще глубже в темноту… Там очень страшно. Я совсем одна.
Нужно выбираться, но сил нет.
Совсем нет сил.
Мама, прости…
Мам,
Мама?..
Глава 24. Даша
Светло. Яркий свет.
Очень яркий.
Больно глазам.
Губы сухие, такие сухие, что не могу их разлепить… Слегка повернула голову — капельница. Болит голова, перед глазами — черные мушки.
Я в больнице?
Мама сидит рядом с кроватью на стуле, веки опущены — лицо осунулось, под глазами тени…
Я попыталась что-то сказать — не получилось, но мама встрепенулась.
— Дашка, очнулась! — мама бросилась ко мне, — Лежи, не двигайся, сейчас я тебе воды дам.
Мама подносит к моим губам стакан с трубочкой:
— Попей немного. Я сейчас доктора позову, ты не шевелись, пожалуйста. Я быстро!
Смешная! Как будто я могу шевелиться, даже если очень постараюсь. Руки и ноги, будто налиты свинцом.
Что со мной?
— Мам, — с трудом шепчу, — Не уходи.
— Я на секунду! — Мама срывается с места и возвращается вместе с докторшей в тесном халате. Докторша молодая, но глаза у нее усталые.
— Очнулась? — невесело улыбается докторша, я читаю на бейджике, прицепленному к кармашку халата — “Вероника Степановна”, — Вот и славно. — Вероника берет меня за руку и нащупывает пульс, — Сейчас капельницу заменят, а ты, Даша, постарайся немного поесть. Тебе еще понадобятся силы, да… — она вздыхает и выходит из палаты.
— Мам, объясни, что случилось-то? — пытаюсь я поймать мамин взгляд.
— Даш, пневмония. Тяжелая. И с сердцем не важно. — мама поправляет мне подушку, стараясь не смотреть мне в глаза, — Хорошо, что тогда соседка шла мимо, когда тебе плохо стало около такси… И таксист очень хорошим человеком оказался, он тебя в квартиру отнес, скорую вызвали… Повезло, в общем.
— Мам, как так пневмония? У меня и температуры высокой не было, и кашель не сильный?
— Ты же врач, знаешь ведь, что так бывает? — мама погладила меня по голове, — А ты видела, какую я елочку тебе принесла? — она кивает на подоконник, где стоит маленькая елочка, мигая разноцветными огоньками.
— Я что тут до нового года останусь? — мои губы дрожат.
— Дашенька, до нового года два дня осталось, — вздыхает мама, — Придется потерпеть, милая, куда деваться?
— А дома я не могу болеть? — мама вытирает мне слезы.
— Нет, пока домой нельзя. — твердо говорит
— Дааа, — шмыгаю я, — Как ты можешь обещать!
— Сейчас ты выпьешь бульон, — мама открывает термос, — И начнешь выздоравливать. Куриный бульон — это такая штука, что от него сразу силы появляются.
— Мам, мне не пять лет, — ворчу я, — Ты творожок не забыла принести? От него кости крепче будут.
— Не забыла. — смеется мама, — Шутишь, значит дело точно на поправку пойдет! А еще у меня тут мандарины. Смотри какие красивые! Съешь хоть дольку?
— Хорошо. — вздыхаю я, — И еще попить дай, пожалуйста. Очень в горле сохнет.
Мама собралась домой, поохав, что я плохо поела и совсем исхудала.
— Мам, — слабо сопротивлялась я, — Ты тоже не особо пышешь здоровьем, езжай уже отдохни, со мной все хорошо. Позвонишь мне позже… Нормально все со мной, а тебе завтра на работу. Иди, мам, все хорошо, правда!
— Ладно, — поцеловала меня мама, — Ты тоже отдыхай. Я попросила сестричку, чтобы заглядывала к тебе почаще. И, если будет плохо, то не стесняйся, зови. Поняла?
— Конечно. — кивнула я, — Я ж не маленькая.
— Ты хуже, чем маленькая, — усмехнулась мама, — Маленькая ты была послушной, а теперь… — мама вздохнула, махнула мне рукой и ушла.
После мамы в палате остался легкий аромат Гермеса, оранжевые мандарины на тумбочке и кашемировый палантин, который мама накинула мне на плечи. Я вздохнула, положила палантин, пахнущий мамой, под щеку и прикрыла глаза. Было как-то тревожно, хотя казалось бы, что страшного в пневмонии? Сейчас это довольно легко лечится антибиотиками — утешала я себя. Не дрейфь, Дашка, прорвемся.
— Даша? — прохладная ладонь легла на мой лоб, — Ты как, малышка?
— Вы? — выдохнула я, — Откуда вы узнали, что я здесь?
— Мама твоя сказала. — Казанцев присел на корточки рядом с кроватью, — Как же ты сумела так разболеться? Говорил же тебе, что нужно витамины принимать.
— Я принимала, — шепчу я и глажу его волосы, они мягкие и чуть влажные, а еще от него пахнет мятой и снегом, — Снег идет?
— Метет вовсю, — улыбается он и целует меня в висок, — Разбушевалась зима.
— А я тут валяюююсь, — пожаловалась я.
— Ничего, теперь я прослежу, чтобы тебя побыстрее лечили.
— Мама сказала, что до праздника не выпишут, — вздохнула я, — А я домой хочу.
— Ладно, потерпи. — Казанцев обнял меня за плечи и шепнул, — А хочешь, я тут с тобой новый год встречу?
— А можно разве? — удивилась я, — Разрешат?
— Мне?! — поднял брови Казанцев, — Ты покажи мне того человека, кто сможет мне что-нибудь запретить!
— Тогда хочу. — всхлипнула я, — Мне страшно одной, без тебя…