Мой властный миллиардер
Шрифт:
И столько огня в его взгляде, что впору огнетушитель поискать. А то плакал его пентхауз -сгорит и следа не останется.
Мы скрещиваем взгляды, и весь мир уходит куда-то далеко-далеко. Что-то отвечает Артур. Где-то там разговаривает по телефону Пабло. Маня сюсюкается с Ио. А мы стоим и смотрим друг на друга. И в Вовкином взгляде что -то такое сквозит, что я теряюсь, цепляюсь за его невозможно зелёные глаза и мечтаю провалиться куда-нибудь подальше от других. Вместе с ним.
– В общем, я договорился. Собирайтесь,
– Да-да!
– восклицает Маня и хватает Рыжего за локоток.
– Всё в лучшем виде будет, не переживайте.
Артур не переживал. Он охренел. Поэтому позволил себя вывести под руки чете Браво. Шёл за ними, как телёнок, и хлопал ресницами.
Почти на выходе он ожил. Обернулся. Страшным взглядом сверху вниз и снизу вверх смерил Орловского.
– Тронешь Настю - все зубы выбью!
– попытался он показать кулак, но Пабло и Маня доблестно удержали его в своих цепких объятиях.
– Не посмотрю, что миллионер! Знаем мы таких!
– Иди, иди, лечись, - Вован - само благодушие и щедрость. Как чёрная икра - можно ложками есть - не убудет.
– Мы тут сами разберёмся. Это я вам всем зубы посчитаю, если посмеете ещё хоть раз мою невесту опорочить, тронуть, в карты проиграть.
– Невеста!
– ахнула Маня и чуть не прослезилась!
– Повтори это ещё раз!
– Мам, это не анекдот про сгоревшую школу, - Улыбнулся ласково Вовик.
– А я бы слушала и слушала! Слушала бы и слушала!
– вздохнула мечтательно Маня, закатив глаза. Затем она нам подмигнула и вскинула вверх два пальца - «виктория»! То есть победа.
– Что стоим?
– это она шикнула на Пабло и Рыжего.
– Уходим!
– Отползаем на заранее заготовленные позиции, - пробормотал Орловский, и я нервно хихикнула, а затем рассмеялась в голос, как только за сопровожатыми и арестованным Артурчиком закрылась дверь.
Ио звонко тявкала и махала ушами. Я сползла по стенке. Орловский сокрушенно вздохнул и сел рядом. Ио вскочила ему на колени.
– Бесплатное шоу закончено. Что делать будем? Кино или спать?
Его тёплое плечо - рядом. И мне так хорошо с ним - до чёртиков, до умиления. Поэтому я кладу голову ему на плечо. Чувствую, как властная рука ползёт за спиной и обнимает за талию, притягивает меня к миллионерскому боку.
– Ну, можно и так, - соглашается он.
– Посидим на полу. Когда бы я ещё на полу посидел? Только с тобой, Насть.
– У тебя шампанское есть?
– спрашиваю неожиданно для самой себя.
Орловский почёсывает бровь.
– Не знаю. Возможно. Да вообще не проблема. Шампанское. Клубника. Любой твой каприз, Насть. Ты напиться, что ли, хочешь?
– Нет. Тебя споить, - язвлю, не сдержавшись.
– И собачку твою назюзять в хлам.
– А меня-то зачем?
– склоняется он ко мне. Я и без вина пьяный. Тобой.
И от его слов - искры по телу. Жарко становится.
Я не помню, чтобы мне было вот так хорошо. Не помню поцелуев слаще. Да и были ли они
– поцелуи другие? Не помню, не знаю, забыла навеки. Есть только мой миллионер с невыносимо зелёными глазами, с ямочкой на подбородке. С губами восхитительными.
Его поцелуй кружит голову. Он прав: не нужно никакого шампанского. И так можно свалиться, провалиться, умереть и не встать.
– Насть, - шумно выдыхает Володя.
– Ещё немножко, - прошу я и снова тянусь к нему. И он мне не отказывает. Томительно нежно, тягуче-сладостно. До дрожи, до истомы, до дикого желания раствориться в его руках
– сильных и бережных.
И я не знаю, смогу ли остановиться. И нужно ли. Хочется забыть обо всём. Но мой миллионер сам прерывает поцелуй. Дышит тяжело.
– А теперь спать, Метёлкина.
Властно, как всегда. Ну, да. Встать, промаршировать. Лечь в кровать зубами к стенке. Иначе расстрел, смерть и преисподняя. Только у него так получается разрушить очарование всего несколькими словами.
39. Воскресенье - день безделья
Иногда нужно всё послать к чёрту, чтобы понять, что наслаждаться жизнью так же приятно, как и зарабатывать деньги
Заметки мимоходом Владимир Орловский
Обиженная в лучших чувствах девушка - тот ещё квест, полоса с препятствиями, марафон на выживание.
Настю пришлось взять на ручки, потом она захотела какао (где бы оно ещё взялось в моём доме - хороший вопрос), потом она попросила подоткнуть ей одеялко и успокоилась только тогда, когда я растянулся с ней рядом.
И нет, я не собирался э-э-э... грешить. Мало ли что ей в голову взбрело? Я полон оптимизма и хочу затащить девушку под венец. И если уж ей приспичило отведать моего тела, то пусть это будет сюрприз. Точно так же, как и для меня.
Не знаю, откуда в голову мне втемяшилась подобная блажь. Мы уснули по разные стороны баррикад, а проснулись в объятиях друг друга. Лежали, тесно прижавшись - тело к телу. В паху ломило. Мне хотелось. в общем, вполне понятно, чего мне хотелось и как. У тела свой язык, и мозг иногда ему не друг и даже не товарищ.
Тело иногда отключает мозговую деятельность, оставляя на развод только инстинкты. Причём низменно животные. Каким чудом я остановился - не знаю. Метёлкина, кажется, решила сделать нечто противоположное моему решению подождать.
– Я знаю, - заявила она, разглядывая меня, несчастного. Я лежу на спине и пытаюсь то ли посчитать до ста, то ли успокоить нижнее приложение, что пытается сейчас порвать трусы и штаны.
– Что знаешь?
– сейчас лучше разговаривать - быстрее пойдёт процесс падения доллара на исходные позиции.