Мой желанный и неприступный маркиз
Шрифт:
Матиас с Маркрофтом обменивались как физическими, так и словесными ударами с самой первой своей встречи. И никто не верил, что что-либо в их будущих встречах сможет поменяться к лучшему. Только шпага или пуля в сердце графа могла остановить докучливого джентльмена от вмешательства в дела Матиаса.
– Если уж мы вспомнили о скверном характере Маркрофта… Наверное, нам стоит уехать, пока он не очнулся, – заметил Торн, кивая в сторону таверны. – Твой отец и так расстроится, когда узнает, что на тебя напал один из Брантов. Да еще рядом с домом.
Матиас крепче вцепился в поводья.
– Сколько раз повторять? Никто на меня не нападал. И, по-моему,
Сент-Лион расхохотался за спиной у приятеля.
– Думаю, их обмануть не удастся, друг мой. Как ты намерен объяснить родителям побитое лицо?
Виртуозную брань Матиаса заглушил громкий хохот его приятелей. Лошади скакали во весь опор, и расстояние между маркизом и его врагом все увеличивалось.
Глава 2
Через несколько часов после примечательной встречи в таверне Матиас подходил ко входной двери, подходил в одиночку. Сент-Лион и его кузен задержались в конюшне, давая маркизу возможность оправдаться перед родителями. Молодой человек раздумывал, как объяснить родителям, почему он явился домой в столь поздний час. Мало того что он явился на несколько дней позже, он к тому же на три часа опоздал к завтраку. С тех пор как Матиас достиг зрелости – двадцати двух лет – он считал, что обязанность представать перед родительскими очами в образе блудного сына оскорбляет его достоинство. Впрочем, если все пойдет по намеченному плану, ему сегодня придется это делать в последний раз.
– Доброе утро, Макки, – от души приветствовал он дворецкого, передавая ему свою шляпу и перчатки. Этот человек стал служить его отцу, герцогу Блекберну, задолго до того, как тот женился на леди Имоджин Сантер. Верный слуга мог бы уже давно, причем с благословения его родителей, получать щедрую пенсию, однако считал своим долгом присматривать за семейством Рук. Подобная преданность делала его почти членом семьи.
– Как всегда, лорд Фейрлэм, – ответил Макки, как будто в приветствии Матиаса звучал вопрос. – И если не ходить вокруг да около – глядя на вас, этого не скажешь!
Матиас засмеялся, притворяясь, что подобное мягкое порицание относится к его опозданию.
– Как всегда.
Его матушка любила подтрунивать над отцом, уверяя, что тот должен винить самого себя за то, что произвел на свет свою точную копию. И любое сравнение с отцом было для Матиаса высшей наградой. Он заработал свое прозвище «Шанс» еще до того, как научился говорить. Много позднее его уже не такие невинные забавы за карточным столом и другие безрассудные поступки и проказы вместе с приятелями привели к тому, что Шансом его стали называть уже не только члены семьи.
– Надеюсь, наш повар не против накормить еще парочку ртов? – поинтересовался Матиас, намеренно пряча синяк на лице от проницательного взора дворецкого. – Со мной приехали Торн и Сент-Лион. Мы планируем вместе вернуться в Лондон.
– Я немедленно распоряжусь, чтобы им приготовили комнаты, – сказал дворецкий, многозначительно глядя на Матиаса, когда тот стал бочком обходить старика слугу. – Как долго лорд Кемпторн и лорд Бастрелл планируют у нас гостить?
У Матиаса были свои причины побыстрее вернуться в Лондон, но он не имел ни малейшего желания делиться сведениями с Макки. Маркиз мог бы отправиться сразу в Лондон, однако уже целый месяц не видел родителей. Матиас очень соскучился по своей красавице матери и чрезмерно опекающему его отцу. Они
– Мы еще не решили. Может быть, останутся на пару дней, может, на неделю.
Макки невозмутимо кивнул, ничуть не смутившись неопределенным ответом Матиаса.
– Очень хорошо. Ваша матушка сокрушается, что вас все чаще не бывает дома. Она обрадуется, что вы с друзьями погостите у нее.
– Если родители не передумали, я обязательно увижусь с ними в Лондоне, – заметил Матиас, преисполненный чувства вины, которое зародилось в душе и сжимало сердце.
– Ваши родители планов не меняли. Однако у каждого свои предпочтения – развлечения молодого человека не всегда совпадают с развлечениями его семьи.
– Откуда ты…
– Кто, по-вашему, приглядывал за вашим батюшкой, когда он потерял родителей? Он был еще моложе вас, когда унаследовал свой титул, поэтому я предполагаю, что ему лучше многих известно, насколько юный джентльмен жаждет свободы.
Интересно, а его отец обращался к старику Макки за советом после отъезда сына? Задел ли его отъезд отца за живое? Мучимый сомнениями, Матиас отвлекся и опустил голову.
А Макки только этого и ждал. Молодой человек поморщился, когда дворецкий крепко ухватил его за подбородок и развернул лицо так, чтобы получше рассмотреть синяки.
– Вы подрались! – спокойно заметил дворецкий. – Вы повздорили с кузеном? Лордом Бастреллом?
– Нет! – Матиас мотнул головой, высвобождаясь из рук дворецкого, и отошел подальше. – Я даже не дрался. В таверне произошел неприятный инцидент.
– С кем? Отец обязательно захочет узнать.
Именно этого разговора он намеревался избежать любой ценой. Если он упомянет фамилию Брант в присутствии родителей, последствия могут быть непредсказуемыми. Когда дело касалось маркиза Норгрейва, разум отца сразу переставал ему служить. Матиас отлично это понимал. Что-то в поведении сына маркиза провоцировало его на жестокость. Наверное, неприязнь у него в крови, передалась от отца сыну.
– Ни с кем. Нарвался на кулак одного хулигана. В таверне было слишком много людей. Такое происходит сплошь и рядом, – ответил он, не обращая внимания на недоверчивое лицо старого слуги. – Я буду благодарен, если ты не скажешь об этом родителям.
Макки усмехнулся.
– Полагаете, вы сможете это утаить?
Матиас подошел к большому прямоугольному зеркалу, висящему на стене, и вгляделся в свое отражение. Потрогал небольшую припухлость на щеке. Поморщился. За минувшие несколько часов синяки потемнели. И, несмотря на то что Торну и Сент-Лиону было отлично известно о вражде между семьями Рук и Брант, он все же напомнил приятелям, чтобы те не упоминали имя Маркрофта в присутствии его отца. Если повезет, ему удастся придумать разумное объяснение, которое удовлетворит его обеспокоенную семью.