Мой знакомый медведь: Мой знакомый медведь; Зимовье на Тигровой; Дикий урман
Шрифт:
Без привычки Олег едва поспевал за всеми. Спускаться по склону было труднее, опаснее, чем подниматься. Выбирал такие места, где можно держаться за ветки, за деревца. Но бывало — хватался за деревце, а оно гнилое. Хорошо, если тут же удавалось схватиться за другое, чтобы не закувыркаться вниз. Склон нередко бугрился камнями, чуть присыпанными снегом, и покатиться по нему приятного, конечно, мало. Олег жался к склону, придерживался за камни руками, а все охотники были уже внизу. Когда спустился, пришлось бегом догонять бригаду. Из-под снега дугой выгнулся тонкий прутик. Не
Тигрица опять шла прямо, никуда не сворачивая. В широкой пади Сандо наконец остановился и сказал, что дальше идти нельзя — негде будет ночевать. А тут есть зимовьюшка.
В зимовье широкие нары, железная печка на крупных камнях, небольшой столик, полочки, закопченный чайник, керосиновая лампа без стекла. Все так устали, что навели немножко порядок в избушке, притащили валежника на дрова и повалились на нары. Только у Сандо хватило сил готовить ужин. Он осмотрел со всех сторон большой кусок изюбрятины, убрал приставшие кое–где шерстинки и на пне зимовья порубил топором мороженое мясо на небольшие кусочки. Сложил их в кастрюлю, спустился к ручью и залил водой.
Синицы и поползни, хоть и наступили сумерки, слетелись к пню собирать крошки от мяса…
Сандо расталкивал всех, заставлял есть.
— Саня, чего сидишь? Бери ложку. Яша, не клади голову в миску.
Все были сонные. Олег не понимал, зачем растолкали его и силой подняли с нар.
Сандо быстро управился со своей порцией, присел на поленце возле печки и, пошевеливая палкой сухие дрова, стал рассказывать:
— Приехал я первый раз в Москву. Пришел в столовую, взял первое, второе, поставил на свободный столик, пошел за ложкой и вилкой.
Все настороженно прислушались. Не часто Сандо что- нибудь рассказывал. Олег тоже придвинулся к столу, хотя усталость совсем отбила у него аппетит. А Сандо продолжал:
— Столовая большая, чистая. На стенах рисунки всякие. Культурно так, красиво. Возвращаюсь с ложкой и вилкой. Смотрю, за моим столом уже негр сидит и преспокойно так ест мой суп. «Ах ты…» — думаю. Подхожу, сел возле него и давай хоть второе есть. А сам смотрю на него в упор, думаю: «Ну и нахал попался». Он, вижу, застеснялся вроде. Ложку так неуверенно стал носить. А потом совсем его совесть заела, встал он из-за стола и ушел. И тут, как поднялся он со стула, освободил место, я смотрю — за его спиной, на соседнем столике, мои тарелки стоят.
Все засмеялись, и сон отступил на время. Поужинали и улеглись спать. А ночью пошел снег и засыпал следы. Пришлось возвращаться.
Уже было совершенно ясно, что тигрица больна или ранена, не может ловить свою обычную добычу, поэтому и промышляет в поселках. Прикинули по направлению ее хода, в каком поселке она должна появиться, и выехали туда на машине.
— Почему сразу не позвонили? — спросил Сандо в поселковом совете.
— Думали, пускай немного бродячих собак половит. Стрелять их у нас никого не заставишь, хоть она соберет.
Едва тигрица поняла, что за ней началась охота, ушла за длинную ночь так далеко, что охотники не успели за короткий день пройти весь ее маршрут.
Однажды через сутки она оказалась в поселке, до которого по прямой ей надо было пройти шестьдесят три километра. Сомневались, та ли тигрица. Может, другой тигр завернул в поселок? Каждый год наведываются за собаками.
Но когда приехали на место, убедились — та тигрица.
В этом поселке среди бела дня тигрица принялась гонять по двору поросенка. Схватила его и понесла. Прибежал охотник с карабином и начал стрелять вверх.
— Чего ты в небо палишь! — закричал хозяин поросенка. — Убей ее!
— Знаешь, штраф какой платить? Она же из Красной книги.
— А мне кто заплатит?
— Госстрах.
— Дай карабин, сам убью.
— Не дам. Ты или я, какая разница?
— Чего тогда прибежал с карабином?
— А вдруг на людей кинется!
Со всех сторон на шум и выстрелы бежали люди.
— Не подходите, не подходите к ней! — кричал охотник, а сам бежал к тигрице.
Вокруг было уже множество народа. Тигрица, видя, что ей, наверное, не утащить поросенка, бросила его, метнулась к людям, схватила из-под ног собачонку и, держа ее в пасти, как кошка мышонка, неторопливо, степенно потрусила к сопкам. Перемахнула забор и пропала в зарослях.
Потом опять явилась в поселок. Зашла в сарай и задавила двух поросят. Собрался народ, но все боятся подойти близко. Кто выглядывает из-за забора, кто из дверей.
Вдруг мимо идут двое с дня рождения — муж и жена. Оба хорошо погуляли, друг друга поддерживают.
— Чего тут происходит? — спросила женщина.
— Уходи быстрее! Тигра в сарае поросят задрала!
Муж тут же шмыгнул в дверь соседнего дома, а жена выдернула из пня топор.
— Я ей покажу поросят! — ринулась с топором в сарай.
Тигрица выскочила, схватила женщину за руку и повалила на землю. Все закричали. Тигрица оставила женщину и опять ушла в сарай, к поросятам.
Прибежал охотник с карабином, но зверь выскочил так стремительно, что охотник не успел выстрелить. Тигрица сбила его с ног, раздробила зубами плечо и побежала из поселка.
И охотника, и женщину отвели в больницу.
Приехала бригада охотников, а им сообщают: позвонили из другого поселка, тигрицу видели уже там.
— Сколько можно за ней гоняться? — ругался Алексей.
— Что поделаешь, если навыка нету, — ответил Сандо. — Кто у нас на тифа охотился? Никто.
— Пусть вертолет вызывают и ищут, — не унимался Алексей.
— А сколько других тигриных следов встречали, — возразил Сандо. — С вертолета опять перепутаешь и не заметишь как.