Мой знакомый призрак
Шрифт:
А потом Джимми, бармен «Уэльского пони», что на Глостер-грин, рассказал о Томе Уилке, бандите из Банбери, только что отсидевшем два года за взлом и проникновение. «Его судили за десяток доказанных взломов, а еще около сотни остались недоказанными, – заявил Джимми. – Вот, кто тебе нужен. Том любой замок может вскрыть. Хвастает, что даже с закрытыми глазами!»
Возможность поболтать с профессиональным взломщиком показалась мне, тогда молодому и неопытному, довольно привлекательной. Я попросил у Джимми адрес Тома, но бармен сказал: сначала нужно договориться, и промурыжил меня
– Прости, Фикс, – извинялся Джимми. – Том сам не свой, с тех пор как из тюрьмы вернулся. Ни с кем не разговаривает, ни с кем не общается. Надеюсь, это временное. Через пару месяцев снова спрошу.
Так долго я ждать не мог: новые номера были нужны позарез. Я донимал Джимми до тех пор, пока он, потеряв терпение, просто не дал мне домашний адрес Уилка. Пришлось идти в гости одному.
Том Уилк снимал квартирку в грязном районе по ту сторону кольцевой, на третьем этаже ветхого здания без лифта. Стояла жуткая тишина, будто весь дом вымер: ни смеха играющих на лестнице детей, ни ревущей из открытых окон музыки. Странно, лето ведь на дворе. Постучав в дверь, я долго ждал ответа, потом снова постучал и снова ждал, а когда стало ясно, что никто не откроет, решил уйти.
Спустившись на первую же ступеньку, я уловил звук, заставивший вернуться к двери.
Всхлип. В квартире кто-то плакал. Целую минуту я прислушивался, и из-за двери, в которую только что стучал, снова раздался всхлип, негромкий, полный горечи и отчаяния.
Пробуя открыть, я дернул дверь – она тут же поддалась. Воистину фортуна любит чистых душой и отважных сердцем.
За порогом крошечный холл, затем открытая дверь, ведущая в убогую гостиную: тесную, несмотря на то, что мебели раз – два и обчелся. Худой, почти истощенный мужчина средних лет с копной седых волос сидел в старом кресле и рыдал.
Сначала мне показалось: в квартире задернуты шторы. Нет, ничего подобного. Просто окна покрылись слоем жирной копоти, настолько плотным, что свет уличных фонарей едва сквозь него проникал. Пол, стены, потолок, немногочисленную мебель – все находящееся в комнате, за исключением самого мужчины, облепила копоть.
Том Уилк набрался так, что даже встать не смог, и, когда я склонился к его стулу, с трудом сфокусировал на мне взгляд. Он понятия не имел, кто я, но мое внезапное появление не разозлило его и не взволновало. Скорее наоборот… Одной рукой Том хватал меня за рукав, другой крепко сжимал бутылку виски «Гранте», в которой осталась примерно половина содержимого. Пахло от него как на ликеро-водочном заводе.
– Я всегда запираю дверь, – лепетал он. – Поэтому люди замечают не сразу. Время-то уходит… Всегда запираю дверь…
Сначала я удивился: его-то дверь ни на замок, ни на задвижку закрыта не была, а потом сообразил: речь совсем не о его двери.
– Никогда никого не обижаю, – качая головой, бормотал Уилк. – Ни нож, ни пушку в жизни не ношу. Колин говорит: разбей пятерку, насыпь мелочь в носок и положи в карман. Начнут возникать – треснешь по голове. Нет. Никогда не бил… Да и проблем не было. Я же быстро, туда и обратно.
Я провел рукой по подлокотнику кресла, казавшегося таким же грязным, как все остальное в
Пришлось сварить кофе: для себя, а не для хозяина. Пока он допивал «Гранте», я ухитрился склеить из несвязных обрывков историю, хотя порой из-за слез и причитаний было невозможно разобрать ни слова.
Перед самым арестом Уилк задумал ограбить дом в Блэкберд-лиз недалеко от Оксфорда. Домишко обшарпанный, примыкающий к соседнему, но приятель из экспресс-почты сказал: там живет владелец салона бытовой техники, который иногда заказывает товары домой, а не на работу. Мол, можно как следует поживиться, тем более хозяин нанял на ночь фургон.
Уилк целую вечность искал нужный адрес. Блэкберд-лиз оказался одним из жилых комплексов, построенных по некой фрактальной системе: длиннющие, ничем не отличающиеся улицы не кончались, а плавно переходили одна в другую – в общем, новичку легче с ума сойти, чем разобраться.
В конце концов, Уилк сориентировался, ну а открыть чужую дверь особого труда не составило. И все бы хорошо, вот только в доме не оказалось ни новой бытовой техники, ни чего-то более или менее стоящего. В кроватке спал малыш, один-одинешенек, а так ни драгоценностей, ни денег, ни портативной электроники. Даже у телевизора корпус треснул – кому такой нужен?
Уилк ретировался так же бесшумно, как вошел. Внутри все горело и клокотало, репетируя разнос, который собирался устроить приятелю из экспресс-почты, Том действовал практически на автопилоте. Поэтому и закрыл входную дверь на ключ, даже не вспомнив, что она с самого начала была незаперта. Махнув рукой на свою неудачу, он вернулся домой и лег спать. На следующий день в «Оксфорд-мейл» сообщили: ночью в одном из домов Блэкберд-лиз заживо сгорел двухлетний ребенок. На газетной странице черным по белому напечатали адрес, который Том накануне так долго разыскивал. Ошибки быть просто не могло.
– Родители не смогли войти, – бормотал Уилк, увлекаемый в очередной виток беспросветного отчаяния. – Вернулись, адом горит… Как так получилось? Я ведь ничего не трогал. Они просто войти не сумели. Дверь заперта, ключей ни у кого не оказалось. Когда вскрыли, там уже все полыхало…
Том скулил, как раненое животное. Бутылка выпала из рук и покатилась по полу – взломщик закрыл глаза руками и, раскачиваясь взад-вперед, застонал сквозь судорожно стиснутые зубы.
Его мучения начались через неделю, максимум через две. В первый раз Том был даже не дома, а в кафе: уплетая сандвич с беконом, обсуждал с приятелями возможный рейд на один из складов. Неожиданно он услышал детский плач и, как ни старался, больше, чем на одной фразе, сосредоточиться не мог.
А потом на тарелку, стол, головы будущих сообщников посыпался черный пепел. Том вскочил, огласив кафе отборной руганью, а друзья посмотрели на него, как на ненормального. «Вы что, слепые?» – загремел взломщик, и ситуация окончательно вышла из-под контроля. Уилк догадался: кроме него, этот пепел никто не видит, провел по запорошенному столу рукой и понял почему.
С тех пор Уилк потерял покой. Самого призрака не встречал, просто, куда бы он ни пошел, везде начинал падать черный пепел. Чем дольше Том задерживался на одном месте, тем толще становился покров. Пепельный дождь шел даже во сне, так что путь к спасению оказался отрезан.