Мой
Шрифт:
— Прости, Добровольская, не заметил, — нахально улыбнулся парень, и не подумав даже извиниться и помочь встать.
— Катись к чёрту, придурок, — крикнула ему, чуть не плача от несправедливости.
Каждый раз одно и то же!
С прошлого года достаёт!
— Только вместе с тобой, Галка, — усмехнулся, обозвав детским прозвищем.
— Маслов, до конца урока сидишь на скамье, после убираешь весь инвентарь, — раздался за спиной суровый голос Акимова.
А после меня подхватили под мышки, ставя на ноги.
— Ты как? Дойдёшь до скамьи или тебе помочь?
— Всё в порядке, — смутилась его близости.
Прикосновения вовсе казались обжигающими. Хотелось одновременно отойти и в то же время ещё ближе прижаться к нему.
— Я сама, — пробормотала негромко, всё же дёрнувшись прочь.
Удерживать меня не стали, отпустив. В сердце кольнуло разочарование, но я постаралась не показать своих эмоций. Лишь как могла выпрямилась и попрыгала к скамейке у другой стены, противоположной той, где вольготно развалился Маслов. Заметив, что я на него смотрю, он ещё шире заулыбался и подмигнул мне.
Сволочь!
И ведь непонятно, с чего вдруг так "полюбил" меня. Раньше мы вполне себе мирно сосуществовали. Точнее, не замечали друг друга вовсе. А теперь, что ни день, то обязательно ему надо меня достать. Тоже мне хобби нашёл себе. Впрочем, за прошлый год я уже к этому настолько привыкла, что умело делала вид, будто этого придурка для меня не существует. Не обижаться же на идиотов? Потому просто отвернулась от Лёши, демонстративно игнорируя его пантомимы в мой адрес. Так и просидела до конца урока, стараясь не тревожить сильно ногу. Впрочем, о нём я думала не долго. А всё потому, что Акимов вскоре распределил команду по своему усмотрению. На радость всем девчонкам. Ещё и выступил за их команду. Впервые в жизни пожалела, что не играю в баскетбол. Он иногда прерывал игру, чтобы указать на ошибки. Некоторым ещё и помогал. Одноклассницы едва не пищали. Правда, Артём Николаевич игнорировал абсолютно любой намёк на интерес с их стороны. Вёл себя с ними реально как с детьми. Они уже вскоре от бессилия чуть ли не лопались. В общем, это пролилось бальзамом на моё израненное сердце.
А после звонка, когда Акимов всех отпустил, он вдруг приблизился ко мне, опустившись на одно колено. Так и с ассоциировался невольно соответствующий образ. Кольца не хватало.
Да, Галечка, маразм-то всё крепчает…
Уже и свадьбу видишь…
Но все мысли тут же вылетели из головы, стоило ему ко мне прикоснуться.
— Ты как? — уточнил мужчина, разувая меня.
Я даже не сразу поняла, зачем он это делает. Только потом сообразила, что желает осмотреть повреждённую конечность.
— Не надо, всё нормально, — попыталась встать, но тут же оказалась усажена обратно на скамейку.
— Поговори мне ещё тут, — проворчал он, стягивая носок. — Больно? — сжал пальцами ложыжку, и я вскрикнула от пронзившей ногу боли. — Отёка так-то нет, так что должно скоро отпустить. Но лучше давай не будем рисковать, да? Тебе ещё на уроки идти, — отпустил мою пострадавшую конечность и поднялся на ноги. — Я сейчас, — предупредил, взяв направление в сторону кабинета.
Таскающий туда же Маслов инвентарь бросил на меня
— Алексей, ты закончил? — крикнул в этот момент Артём Николаевич.
— Да, — буркнул парень, занося в кабинет скакалки. — Больше ничего не осталось. Могу я идти?
— Вали, — не очень-то культурно и по-учительски попрощался мужчина, возвращаясь обратно ко мне.
В руках он держал какой-то тюбик.
Всё так же, присел передо мной на одно колено и стал отвинчивать крышку. Уходивший до этого Маслов замер на пороге зала, одарив нашу композицию неожиданно злым взглядом.
— Маслов, — вдруг обернулся к нему Артём Николаевич. — А задержись, пожалуй. Поможешь своей однокласснице доковылять до раздевалки.
Сказал и, не дожидаясь ответа, принялся сам втирать мазь в кожу.
И если ещё секунду назад я собиралась посетовать на судьбу, что мне придётся идти на следующий урок в обществе дражайшего одноклассничка, то сейчас я совершенно позабыла обо всём на свете, почувствовав уверенные, но осторожные прикосновения к ноге. Если описать происходящее одним словом, то я бы назвала это эйфорией. Руки у мужчины, несмотря на используемый крем, оказались слегка грубые и шершавые, но от того прикосновения ощущались особенно ярко.
— Больно? — уточнил между тем Акимов.
Я только и смогла, что отрицательно покачать головой.
Какая боль?! О чём он?! Да пусть хоть сломает мне эту ногу, я не почувствую!
— Ну и хорошо, — отпустил он мою ногу.
Что? Как это хорошо? Ничего подобного! У меня болит! Сильно болит! Мне срочно нужна ещё одна доза его заботливых прикосновений!
Понятное дело, вслух этого я не сказала. Только тяжко вздохнула и согласно кивнула.
— Маслов, помоги девушке, — обратился Акимов к Лёшке. — Докажи, что ещё не все рыцари перевелись в наше время, — усмехнулся и направился к себе в кабинет, больше не обращая на нас внимания.
Одноклассник приблизился и терпеливо дождался, когда я снова обулась, после чего действительно помог подняться и дойти до раздевалки. А вот там…
Вошёл следом, как к себе домой. И нисколько его не беспокоило, что это женская зона.
— Маслов, а ты не офигел ли часом? — возмутилась тут же, повысив голос.
— А что такого? — ухмыльнулся тот зло. — Меня попросили тебя проводить. Вот я и провожаю, — развёл руки в стороны.
— Ты уже проводил. Можешь быть свободен, — парировала в ответ.
— Как? А вдруг ты снова ногу подвернёшь, пока переодеваешься? Упадёшь, головой ударишься? А я потом виноват останусь, что не присмотрел за одноклассницей? — прошёл вглубь раздевалки и уселся на лавочку, вытянув ноги вперёд на всю длину.
А рост у него надо сказать, не маленький — аж метр восемьдесят шесть. В общем, сам по себе длинн, а ум короток.
— Нет уж! Переодевайся при мне! — постановил важным тоном.
Я вот даже не сразу со словами нашлась.
Осмотрелась вокруг в поисках чего-нибудь тяжёлого, но кроме собственной сумки ничего не обнаружила. А сумку жалко портить о голову этого придурка.