Моя ассистентка: Кошка
Шрифт:
Но она вновь сделала прыжок, подбираясь к заветному предмету.
И еще две крысы были убиты. Кошка не сдавалась.
Ей оставался последний прыжок, когда фамильяр вдруг блеснул золотом, загорелся огнем и превратился в крысу с золотой шерстью.
— Ты не уйдешь от меня! — Амалия бросилась вперед, не видя грозного врага, что стаей устремился за ней.
Зубы крысы впились ей в ногу. Амалия взвыла от боли, стряхивая кровожадную крысу с себя. Она лапой сломала той хребет. Но уже вторая вцепилась в ее хвост,
Амалия сражалась. Она убивала крыс одну за другой, но те нападали не переставая. Запах крови пьянил мозг, разжигал голод. И полчище крыс наступало.
Амалии было больно, из маленьких ранок капала кровь, ещё больше распаляя нападающих. Крыс вокруг нее заметно прибавилось.
И она из последних сил прыгнула, в воздухе стряхивая с себя врагов. В ее лапах пискнула та, которая была фамильяром.
И тут стена подвала засветилась, образуя туннель, куда втянуло Амалию вместе с фамильяром.
Сначала она вздохнула свободно, ведь ее врагов не затянуло в воронку, но потом Амалию накрыло беспокойство. Она не знала, куда ведет этот тоннель. Они с фамильяром летели по узкому тоннелю, мимо со свистом проносились размытые, бесформенные тени. У нее в голове пронеслось предположение, что ее возвращают назад, ведь она выполнила задание.
Но все встало на свои места, когда ее выбросило из тоннеля. Это всего лишь был переход.
Нет! Ее не вернули, ее заперли в клетку.
И сейчас она сидела в кошачьем теле в металлической клетке для отлова животных, держа в зубах свой огненный фамильяр.
— Выпусти фамильяр, здесь он тебе не поможет, — проскрипел над ней голос.
Амалия с испуга отпустила фамильяр и подняла глаза. Перед ней стоял толи старец, толи престарелая женщина. Образ человека расплывался, раздваивался, потом вновь сходился в одной точке. И каждый раз это был разный человек. В одном образе — это был воин с пикой в руках и щитом, потом — женщина преклонных лет с седыми, распущенными волосами до колен, женщина исчезла, и на ее месте появился седой старик с короной на голове.
— Кто ты? — пробормотала Кошка.
— Ха-ха-ха, — громко засмеялся старик и превратился в старушку. — Я Вильгельм I, завоеватель и поработитель!
— Скорее ты похож на колдуна, — пробормотала Кошка.
— Я и есть колдун! Твои родственники меня изгнали из моей страны, из МОЕГО мира! — ткнул в Кошку пальцем колдун. — Теперь я вернусь!
И он снова захохотал, превратившись в здоровяка-кузнеца.
— Почему ты все время разный? — удивленно спросила Кошка.
— Это души, которые я поглотил, — усмехнулся колдун. — И ты скоро станешь такой душой, вольешься так сказать.
Колдун усмехнулся и превратился в пожилую женщину. Та подняла клетку и понесла. Возле ворот дворца ее не остановили, только бросили отстраненный взгляд на ее ручную кладь.
Кошка поняла,
А та уже подошла к такси, кинула клетку в багажник машины. Хлопнула крышка, и стало темно. Машина утробно заурчала и тронулась.
Амалия истратила остатки магии на то, чтобы справится с крысами и достать фамильяр. И сейчас он лежал у ее ног, поблескивая золотистым боком. Вот только ничем он ей помочь не мог.
Он тоже был заколдован. А у нее не осталось магии.
Но страшнее всего было то, что прутья клетки были из железа в три ряда. Зови она, не зови Кристофера, он не услышит. Даже крохи звуков не пробьются сквозь тройную железную стену.
— Кристофер? Услышь меня, — жалобно проговорила Амалия.
— Тебе от туда не выбраться, и тебя никто не услышит, — проговорил голос в ее голове.
— Боже, мама…
— И мамы твоей уже нет, — засмеялся голос. — Она умерла!
Голос ликовал. А Амалию окатило холодом. Что говорит эта вредная старуха? Мама не могла умереть, она самая сильная ведьма в королевстве!
Такси трясло, в багажнике воняло плесенью, отработанными газами и бензином. Кошку сильно тошнило, нещадно болела голова, и ей было страшно.
Ее любимая мамочка мертва! Что может быть ужаснее для любящей дочери. Сердце Амалии сжали тески, по мордочке Кошки текли слезы, она смахивала их лапкой. Горькие капли падали на пол, и фамильяр их впитывал, как губка.
Теперь это была не крыса, не золотой предмет, теперь перед Кошкой лежал неизвестный миру зверь, который жадно слизывал язычком ее слезы.
Машина, прошуршав колесами по гравию, остановилась. Дверцы машины открылись, хлопнули, и в тот же миг заскрипели петли багажника.
— Вот мы и дома, — просипела старушка.
Клетка была извлечена из багажного отсека и поставлена на дорожку, ведущую к дому.
Здание, которое с любопытством сейчас рассматривала Кошка, выглядело очень странно.
Здесь было грязно, забор вокруг него облупился, из палисадника торчал бурьян. На фасаде здания висела кривая вывеска «Гостиница», все здание давно нуждалось в починке и покраске, кое-где в окнах были треснуты стекла, но из трубы на крыше валил дымок. Дверь болталась на одной петли и скрипела.
— Вот здесь я пока живу, — снова прокаркала старуха, а Кошка в ответ зашипела.
Но старухе было плевать на недовольство Кошки. Она подняла клетку и бодро прошагала внутрь дома, заперев двери изнутри на засов.
— Располагайся, как дома, но не забудь, что ты тут гостья, — старуха тыкала пальцем в клетку Кошки.
Та ощерилась, изловчилась и поцарапала палец старухи. У нормального человека из такой раны бы закапала кровь, но у старухи вдруг посыпалась пыль.
— Что ты сделала, тварь? — заорала старуха.