Моя безупречная жизнь
Шрифт:
«Не знаю почему, но мне кажется, происходит что-то странное».
– Почему ты так думаешь? – раздался голос у меня за спиной.
Я испуганно вздрогнула.
Посреди кухни стоял Джеймс. Он пил содовую и листал кулинарную книгу.
– Что ты здесь делаешь?
– То же, что и ты, – ответил он тихо. – Прячусь от своей пары. Ты знала, что в этом доме нет никаких книг, кроме кулинарных, да и те стоят только для красоты? – Джеймс приподнял книгу, которую смотрел. – Она чиста и нетронута,
– Естественно, они для себя не готовят, – заметила я.
– Богатство не идет богатым впрок, – сказал Джеймс. – У них совершенно неинтересная жизнь.
– Когда я была богатой, моя жизнь была интересной.
– Твоя жизнь еще не закончилась, вообще-то, – сказал он.
– Легко тебе говорить, ведь ты не был на моем месте.
– Хана Ян Лернер – прирожденный оптимист, – воскликнул Джеймс. – Так что ты имела в виду, когда писала мне сообщение?
– Ты кому-нибудь рассказал про Логана? – спросила я.
– Конечно нет. А что?
– Пару минут назад у меня с ним был какой-то странный разговор. Он выглядел убитым горем и говорил, что завидует животным и простой жизни, которую они ведут.
– Интересно, – протянул Джеймс. – В смысле я понимаю, почему он чувствует себя виноватым.
– Мало того, – продолжила я. – Он вел себя так, как будто его уже уличили в содеянном, как будто кто-то уже все узнал. По-моему, Логан был готов на самый отчаянный поступок. Он словно стоял на краю пропасти и глядел вниз.
– Что за отчаянный поступок? – спросил Джеймс.
– Не знаю. А потом я встретила Кита, идущего к нему в бассейн. И он тоже выглядел странно, весь в черном и со спортивной сумкой на плече. Он ее попытался спрятать при виде меня.
– Черный цвет многие носят. И Кит – спортсмен, он всегда ходит со спортивной сумкой.
– Знаю, но его вид показался мне странным. Он так на меня посмотрел, будто не хотел быть замеченным.
Джеймс задумчиво покачал головой.
– Если чутье подсказывает тебе, надо разобраться.
И тут в коридоре послышался знакомый смех. Это был Пит.
– Пошли, – шепнул Джеймс и кивком указал на гостиную, где на большом обеденном столе высилась горка из дорогого фарфора.
Ну конечно. Мы, не договариваясь, нырнули под стол.
И будто прошли сквозь портал в наше детство – очутились не в доме Сесиль, а в переполненном гостями зале отеля, под столом с десертами. Я готова была поклясться, что стоит пошарить рукой по полу – и найдется мятая книжка с детскими загадками, которую мы читали друг другу.
Спрятавшись за скатертью, я слышала приближающийся голос Пита. Сквозь ножки стульев были видны его ботинки, которые прошлись по кухне, а потом повернули назад.
Джеймс прижал палец к губам, затем достал телефон и
«Привет», – написал Джеймс.
«Привет», – ответила я, сдержав улыбку.
Казалось, мы снова дурачились тайком от взрослых, которые вечно тащили нас куда-то, мешали радоваться жизни, заставляли надевать колючие свитера и присутствовать на скучных мероприятиях.
«Похоже, столы стали значительно короче и уже, – написал Джеймс. – Когда нам было одиннадцать, под ними было гораздо просторнее».
«А мне нравится, что здесь тесно. Так уютнее».
«Как в старые добрые времена. Только в этот раз загадка настоящая».
«Закусок не хватает», – написала я.
«Зачем людям нужны столовые, если у них на кухне уже стоит стол, за которым они обычно и едят?»
«Чтобы хранить там красивые дорогие тарелки».
«Почему бы не обойтись без них?» – написал Джеймс.
«В большом доме всегда много комнат, нужно же как-то заполнять пространство. Поэтому пихают столько, сколько может вместиться».
«Это нетворческий подход».
«Согласна. А ковер довольно необычный», – написала я.
«Необычный = уродливый?»
«Ну не так уж он плох».
«Интересно, откуда появилось выражение “восточный ковер”? – написал Джеймс. – Наверняка в нем заложен скрытый расистский подтекст».
«Напиши об этом статью».
«Сначала мне надо посоветоваться с партнером».
«…?»
«Ты не слышала? Я теперь работаю в паре. Больше не хочу быть журналистом-одиночкой».
«И кто же этот твой блистательный партнер? Наверное, гений расследований, остроумный и забавный, очаровательный и обаятельный».
«Да, она именно такая».
Я уже не понимала, что происходит, и начала нервничать.
«Кажется, Пит ушел. Можно вылезать», – написала я.
Он что-то напечатал, затем немного подумал, прежде чем отправить.
«Позволь признаться, что мне не хочется».
Джеймс посмотрел на меня, разрушив невидимую стену между нами, и прикоснулся к моей руке, напоминая о том, что он здесь, совсем рядом. Он больше не улыбался, но вовсе не выглядел несчастным.
Я сглотнула, вдруг осознав, что мы находимся наедине в темноте под столом, в собственном потайном уголке. Мне тоже не хотелось вылезать, но страшно было в этом признаться.
Я протянула ладонь, и наши руки соприкоснулись. Медленно, осторожно он провел по кончику моего большого пальца, словно касался хрупкого экспоната, трогать который запрещено. У меня по коже побежали мурашки.