Моя бульварная жизнь
Шрифт:
— Может быть, кто-то что-то не понял? Она, — театральный жест в мою сторону, — будет и дальше вести номера в «Вич-инфо»! А если кому-то это не нравится — вот порог, — еще один театральный жест, — прошу!
Вася и Недобежкин замерли в позе раскаивающихся грешников.
Так я начала заниматься газетой «Вич-инфо». Думала: полгода как-нибудь протяну. Жаль, конечно, что на эти полгода выпал самый грибной сезон, и Нелька соберет все грибы без меня, но что поделаешь? Работа превыше всего!
Следующий номер выпускал Караваев. Ему уже было проще, да он и не особо церемонился: позвонил Недобежкину и четко сказал: такого-то числа все материалы должны быть у меня на столе. Недобежкин и Вася после выволочки Хозяина и пикнуть не посмели — побежали трясти своих сотрудников. Даже непокорная Ясная —
Про любимицу мне рассказала всезнающая Павленкова. Оказывается, эта Юлия на самом деле врач по образованию. С медициной у нее что-то не сложилось. Она начала писать заметки в «Коммерсант». Медицинская тема тогда была востребована как никогда: во-первых, потому что про болезни читать всем интересно, во-вторых, в газеты пошел большой поток рекламы медицинских услуг, а чтобы этот поток был еще мощнее, газеты наперебой стали открывать разные медицинские рубрики. Юля оказалась плодовитым автором, и кое-что из своих опусов отправила в «В-И». Хозяину сначала понравились материалы, потом — и сама Ясная. Ну, это нормально: мужчинам должны нравиться молодые смазливые дамочки. Ясная легко поменяла статус серьезной газеты на желтую — и правильно, денег здесь платили неизмеримо больше. А Хозяин, по версии Ленки, серьезно положил на нее глаз.
Ну, Павленкова могла и приврать, подумала я про себя, но информацию поместила в файл на дальнюю полочку своего мозга.
Грибы я проморгала, но не хотела пропустить Рождество в Европе. Знающие люди говорили, что самый лучший город для встречи этого чудесного новогоднего праздника — Мюнхен, и мы с мужем заранее купили туда путевки. Хозяин дал мне неделю отпуска, и я пребывала в счастливом ожидании. И тут на моем горизонте опять нарисовался Костылин. С тех пор, как он занялся отделом рекламы, мы стали видеться редко. Я знала, что он расширил свой отдел, который принес Хозяину много денег. И сам уже купался в роскоши: купил новую большую квартиру, ремонтом которой как раз в это время занималась Лялька, загородный дом в престижном поселке на водохранилище и последнюю модель автомобиля «ауди» черного цвета — именно этот цвет машин предпочитал и Хозяин. Костылин светился от радости:
— Ну, поздравляю!
— С чем это? — удивилась я. Ну не с поездкой же в Мюнхен!
— Чего дурочкой прикидываешься? Ты — новый главный редактор газеты «Вич-инфо». Это уже решенный вопрос.
Хорошо, что я сидела. Но рот открыла. И замерла. Этого не может быть! Если Хозяин и хотел уйти со своего поста — до чертиков ему уже обрыдла эта редакторская работа — то у него практически была готовая кандидатура — Караваев. Молодой, энергичный, талантливый, а главное — жаждущий этой должности каждой клеточкой своего организма. Если Хозяин не доверял ему, все-таки человеку из другой редакции, то еще имелся проверенный Недобежкин, и на худой конец — Вася. Меня-то за что?
Костылин все это прочитал на моем лице и еще больше развеселился. Я пролепетала:
— Юра, ты не шутишь? Я — старая, больная женщина, зачем мне этот геморрой?
— Не, ну ты точно дурочка из переулочка, — потешался Костылин. — Только не ври, что для тебя это неожиданность. Показала себя молодцом — получи должность, ты ее заслужила, ты справишься.
— А почему не Караваев? — не унималась я.
— Пусть еще подрастет маленько, — снисходительно ответил Костылин. — Тендер он проиграл.
С этой новостью я и улетела в Мюнхен.
Фитцы
Перед этой поездкой я спросила одного из своего коллег, несколько месяцев проработавшего в Германии, не назовет ли он мне кого-нибудь из русских знакомых, с кем можно пообщаться в Мюнхене. Туризм туризмом, но я люблю заводить новых друзей в незнакомых городах. Во многих уголках земли у меня есть приятели, знакомство с которыми начиналось с банального показа города, чашки кофе или поездки в какой-нибудь загородный замок. Местный человек в чужом, да еще заграничном городе — это особое ощущение того, что поездка состоялась не зря.
Мой коллега долго чесал репу:
— Вообще-то Рождество, все мои знакомые разъехались — кто в горы, кто по родственникам… Ну, вот есть один журналист —
Я записала телефон, вовсе не уверенная, что он понадобится. Это уж совсем ерунда получается — знакомый знакомого, непонятно даже от кого привет передавать.
Мюнхен встретил нас ледяной погодой — ветер, холод, снег. Улицы разукрашены разноцветными огоньками, в витринах магазинов машут шляпами игрушечные зайцы, на ваймахтах — рождественских рынках — торгуют белыми сосисками и тушеной квашеной капустой. У них веселье, а я все расслабиться не могу, все мысли одолевают — как же стану руководить редакцией, которая совсем недавно объявила мне бойкот, которая меня не любит и не хочет?
Мужу мои проблемы были не понятны, он радостно пил пиво, наслаждался веселым рождественским городом и с удовольствием поглощал айсбань — огромную свиную ногу со все той же квашеной капустой. «Да не парься ты, — муж радовался, как ребенок, — он тебя назначил потому, что уверен: ты справишься. И зарплату хорошую положил — хоть с долгами рассчитаемся…» А мне было тревожно, я плохо спала по ночам, несмотря на то, что за день мы сильно уставали и падали в кровати замертво. Но у немцев традиция: до 25 декабря они веселятся — ликуют на улицах и площадях, но уже вечером 24-го, накануне, город пустеет, закрываются магазины и базары, и только турки-эмигранты жарят свои бесконечные шаурмы. В пустом городе неуютно и зябко, и я достаю заветный номер телефончика. Звоню некому Саше Фитцу, как мне сказано, бывшему российскому журналисту. Он мне обрадовался — все-таки ужасно они все тут скучают, бедные эмигранты. А уж когда узнал, что мы в Рождество оказались в пустом городе совершенно одни, категорически приказал: немедленно приезжайте — и продиктовал адрес. Мы, не долго раздумывая, прыгнули в метро — и там оказались совершенно одни! — потом в автобус — и вот неизвестный Саша Фитц встречает нас на остановке. Приходим в дом — скромная трешка в пятиэтажке, похожей на наши хрущовки, — небогато живут бывшие русские. Небогато, но очень весело и дружно. Три дочери разных возрастов уже покидали родителей: старшие, отметив праздник и откушав традиционного индюка, собирались по домам, младшая Александра, которая родилась уже здесь, в Германии, — в спальню. Гостеприимная жена Фитца Ира усаживает нас за стол и начинается разговор: кто, что, откуда. И выясняется потрясающая вещь: Саша Фитц много лет был главным редактором молодежной газеты в Ташкенте, моя фамилия ему хорошо знакома — он был на стажировке в «МК», где я тогда работала, и прекрасно меня помнит. А уж когда я начала рассказывать про своих «узбеков» — тут вообще радости не было конца, потому что большинство из них Саша знал лично. Мы проговорили всю ночь и расстались под утро совершеннейшими друзьями.
После этой поездки я навсегда полюбила Германию. Старалась бывать там каждый год — и всегда меня ждали гостеприимство и помощь Саши и Иры. В отличие от многих других русских немцев, они не стали надеяться на эмигрантское пособие, оба устроились на работу — Саша в русскоязычную газету, на копеечные, правда, деньги, а Ира — сиделкой в дом престарелых. Позже она сумела организовать медицинско-туристическое агентство, стала принимать богатых русских и устраивать их на лечение в мюнхенские клиники. Дело, видно, шло удачно — в прошлом году опять в Рождество я навестила их уже в новом доме в Грюнвальде — самом фешенебельном районе Мюнхена. И хотя дом маленький и скромный, а Фитцы выплачивают за него бешеные кредиты, все-таки это — отдельный дом в тихом и уютном районе — местной Рублевке. И в этом доме бегают уже двое внуков.
Первый год
В первый же рабочий день после новогодних праздников меня вызвал Хозяин. Почему я тогда не увидела ничего странного в том, что о таком серьезном назначении — на пост главного редактора — мне сообщил первым не он, а Костылин? При чем здесь Костылин — он ведь занимался теперь рекламой! Это, конечно, показалось мне странным, но и тут я нашла объяснение: Хозяин обсуждал с ним мою кандидатуру, потому что мы много лет работали вместе, и мало кто в издательстве знал меня лучше, чем он, Костылин. Мы же ДРУЗЬЯ, что же тут удивительного? Так это все я себе объяснила!