Моя девушка на выходные
Шрифт:
Мажор поставил тачку на сигнализацию и уверенным шагом понёс меня к парадной, забыв мой рюкзак на заднем сиденье.
Набрал номер квартиры на домофоне, удерживая меня почти одной рукой, и под мелодию Моцарта, тихо вымолвил:
— Прости…
— За что? — прохрипела слабо. Мажор ответил грустной улыбкой, а я выдавила из себя усмешку.
Мы оба понимали, чем эта простуда может для меня обернуться. Завтра тренировка и узнай тренер о моей болезни, сразу отстранит без лишних разговоров. Не попаду
Под угрозой срыва моя давняя и я надеялась сбыточная мечта. Ольшанский это знал. Я видела это по обеспокоенному и виноватому взгляду и впервые, чёрт возьми, задумалась серьёзно над тем, как хорошо он меня знает.
В лифте поставил меня на ноги и прислонил к стене, придерживая.
— Ты только давай, кони не двинь, хорошо, — кажется, серьёзно произнёс он.
— Ты дурак? — отозвалась вяло, переведя на него взгляд. — Получила переохлаждение, вот и результат. Завтра буду бодрой поняшкой.
— Ага… — невесело отозвался он, ероша волосы. И когда двери лифта раздвинулись, снова подхватил меня на руки.
Дима уже ждал нас на лестничной клетке, недовольно скрестив руки на груди.
— Почему ты… — начал было он и запнулся. — Что происходит?
— Не сейчас, — раздражённо отмахнулся Ольшанский, занося меня в квартиру. — Помоги ей раздеться и принеси холодные влажные тряпки. Я позвоню семейному врачу, — бережно передал меня в руки парня и отошёл, доставая из кармана телефон.
Дима отнёс меня в комнату и, уложив на кровать, стал раздевать.
— Рит, может, скорую?
Сглотнула, ощущая сухость во рту, и мотнула головой.
— Не, если информация о вызове дойдёт до куратора, он доложит тренеру. Думаю, личный врач мэра справится не хуже. Лучше дай воды…
Дима кивнул и вышел, а я, предприняв усилие, стянула с себя футболку, сразу же ощутив озноб и полезла под одеяло.
— Куда ты собралась? — укоризненно произнёс оказавшийся рядом Ольшанский. — Нельзя греться. Температура слишком высокая. Сергей Викторович сказал максимально охладить тебя и не давать греться до его приезда.
— Но мне холодно, — застонала в ответ пытаясь уползти от этого тирана. На живот опустилась холодная ладонь, заставив меня блаженно выдохнуть. Господи, это самое прекрасное, что я ощущала за последнее время. — Да, детка, держи меня так…
Над ухом раздался смешок и следом недовольный голос моего парня.
— Яр, она же почти раздетая, тебе лучше уйти.
— Я что, лифчика никогда не видел? — невозмутимо отозвался мажор, даже не думая убирать свою прохладную руку с моего живота.
Истерический смешок сорвался непроизвольно.
— Да она бредит! — раздражённо процедил Дима и положил мне на лоб мокрую тряпку.
— Нужно обтереть её, — произнёс Ольшанский. — Подмышками и под коленями,
— Мы даже температуру не мерили, — упрямо возразил Дима. — Что ты с ней сделал?
— Так давай померим, — ровно согласился мажор, проигнорировав последний вопрос.
Подмышку мне сунули ледяной градусник. А меня откровенно трясло, кожа стала похожей на мрамор.
… я по-прежнему пыталась утащить уголок одеяла.
— Яр, спасибо за помощь, но думаю, мы дальше сами справимся, — натянуто произнёс Дима.
— Не сомневаюсь в этом, — невозмутимо отозвался Ольшанский, а в голосе слышалась сталь. Этот если что-то решил, с места не сдвинется. Упрямый, зараза… — О, тридцать девять и девять. Ещё вопросы есть?
— Откуда такая высокая температура? — уже тише и спокойнее спросил Дима. — Почему вы оба были недоступны?
— Соколовский… — в голосе мажора скользнуло раздражение. — Мы были в непроходимом лесу, в куевой хучи километров от цивилизации, где нет сотовых вышек. Конечно, мы были недоступны, а Рита… в реку упала, вода ледяная, начало мая всё-таки, вот и результат…
Дальше я слышала смутно, потому что начала проваливаться в сон. Передо мной мелькали тени, эхом звучали голоса, потом меня вертели, сажали и только укол в пятую точку ощутила сполна, и кажется, послала доброго доктора туда, откуда мы с мажором недавно вернулись. В лес.
Сергей Викторович настоятельно рекомендовал обратиться в больницу, сделать снимок лёгких, но Яр знал, что Меньшикова, если бы могла, отказалась неприменно. Эта упрямица ни за что не поедет в больницу. Не станет рисковать предстоящими отборочными играми.
Рассчитавшись с врачом, взял ключи от машины, барсетку с документами и заглянул в комнату, где рядом со спящей «красавицей» сидел Соколовский.
— Дай ключи от домофона.
— Зачем? — не понял тот, нахмурившись.
— Сгоняю в круглосуточную аптеку и магаз за клюквой. Сделаем футболистке морс.
— Я думаю, это лишнее…
— А ты не думай, — беззлобно осадил Яр. — Если до утра на ноги Меньшикову не поставим, она нас обоих в рулон скатает и морс уже из нас выжмет. Серьёзно не понимаешь, сколько для неё футбол значит?
Соколовский вздохнул и поднялся. Взял с этажерки ключи и протянул со словами:
— Когда всё это уже закончится? Когда вернёшь мне девушку?
— Соскучился? — усмехнулся, не скрывая сарказма. — Не дрейфь. В субботу благотворительный вечер, если после него отец не угомонится, дальше буду действовать сам.
— Ладно… — нехотя согласился парень и проводил до двери, хотя Яр и так знал где она находится…
Глава 21