Моя драгоценная гнома

Лакомка Ната

— Стоп-стоп-стоп! — к принцу уже вернулась его властная деловитость, и он решительно встал между мной и феей. — Будем считать, что мы уже получили твой подарок — ты спасла Эрмель. Прошу прощения, но хватит с нас твоих даров.

— Дагобер! — одернула я его. — Прояви

уважение!

— Со всем уважением и благодарностью, — заявил этот наглец, — я прошу больше не награждать ни меня, ни мою жену никакими дарами. Прости, но на них больше здоровья не хватит. Что стоите? — он строго взглянул на стражников, что топтались у выхода и указал на тело дяди.

Стражники с опаской схватили герцога за сапоги и воротник камзола, и потащили вон.

— Коронация переносится, здесь надо хорошо все вычистить, — продолжал командовать Дагобер, но фея его перебила.

— Нет-нет! — она говорила негромко, но все ее услышали. — Коронация должна быть завершена. Столько гостей, накрыты столы… Нет, принц, вы не можете так поступить со всеми нами.

— Хорошо, — Дагобер протащил меня к алтарю и преклонил колени перед изумленным храмовником. — Только быстрее, мы и так потратили на это слишком много времени.

Наверное, никогда еще церемония не была такой быстрой. После помазания, Дагобер просто-напросто взял корону и надел на себя, вторую корону пристроил на голову мне, а посох подержал и вернул храмовнику.

— Дело сделано, — объявил он и обернулся к гостям. — Король Дагобер и королева Эрмель торжественно клянутся перед своим народом править справедливо и по закону, соблюдая равенство всех на веки вечные! Будь то

эльф, гном, человек, орк или иное существо, все мы — дети одной страны, и этот закон будет соблюдаться, пока правит династия Харфагри. И никаких подарков! — предостерег он фею Сирени, решительно хватая ее под одну руку, меня под другую — и увлекая к выходу.

— Но может, все-таки выслушаешь меня, милый принц, — сказала фея. — Хоть ты и недоволен, но согласись, что все очень хорошо закончилось. Ты понял, чем прекрасное отличается от красивого, и поэтому освободился от моего зловещего дара. А милая гнома, показала, что настоящие волшебство и благородство живут только в добром и любящем сердце, и поэтому тоже свободна. Ведь у королевы достаточно драгоценных камней, а цветы ей будет дарить любящий муж.

Дагобер чуть не споткнулся, услышав это.

— То есть, — он остановился, глядя на фею внимательным прищуром, — больше моя жена не станет плеваться жемчугом и прочими камнями?

Фея с улыбкой покачала головой.

— Это самый прекрасный подарок, что я получал в жизни, — заявил Дагобер и потащил нас дальше. — Вперед, вперед, дамы! Столы накрыты и ждут, да и есть что праздновать. Так, Эрмель? Ты рада?

— Было бы чему радоваться, — пробормотала я.

— Все слышу, — сказала фея Сирени.

Я виновато засмеялась. И с губ моих не упало ни единой жемчужины, ни единой розы. Но почему-то я чувствовала, что доброе волшебство феи Сирени не исчезло, а окутало нас с Дагобером еще крепче. И надолго.