Моя фамилия Павлов

Айзенберг Александр

К концу сентября я окончательно освободил Белоруссию, а Конев подошел к Кенигсбергу. Поскольку Кенигсберг был немецким городом, причем достаточно знаковым, то тут Гитлер приказал своим войскам стоять насмерть и ни в коем случае не сдавать город.

Для начала Конев окружил Кенигсберг и отодвинул линию фронта километров на 50 от него, тем самым взяв его в плотное кольцо. Бои были очень ожесточенными, так как теперь Красная армия вступила на территорию Рейха, но Конев, отодвинув линию фронта от Кенигсберга, перешел там к активной обороне, а основные силы сосредоточил на взятии города. Не желая лишних потерь, он использовал показавшую себя с самой лучшей

стороны тактику уничтожения опорных пунктов и огневых точек.

Тяжелые штурмовые самоходки и танки ИС выдвигались вперед и огнем своих крупнокалиберных орудий прямой наводкой уничтожали или повреждали укрепления немцев, после чего вперед выдвигались бронетранспортеры с пехотой, которая и зачищала вражеские укрепления. Таким образом за неделю он взял все форты, которые защищали подступы к городу.

После того, как замолкали орудия и пулеметы обороняющихся, пехота могла вплотную подойти к укреплениям противника, и тогда в амбразуры летели гранаты и бутылки с зажигательной смесью, а саперы, которые были в порядках пехоты, подрывными зарядами вскрывали бронированные двери укреплений, после чего начиналась стандартная зачистка. Расход гранат и патронов был просто ужасающим, зато потери среди пехотинцев минимальными.

Когда все форты и другие укрепления были взяты, началась битва за сам город. Примерно половина населения успела уехать, но и осталось тоже немало, и теперь всех мужчин мобилизовали, благо оружия хватало. Почти месяц пришлось зачищать город, и тут Конев тоже особо не церемонился. Хотя специально мирных жителей не убивали, но и не особо следили при зачистке, есть они в доме или нет. Весь город был в развалинах, более половины зданий оказались разрушены, так как при упорном сопротивлении просто подгоняли самоходку или ИС, и они своими тяжелыми снарядами уничтожали огневую точку вместе с домом. К концу октября 1944 года остатки гарнизона Кенигсберга капитулировали. Конев, дав своим войскам неделю на отдых и пополнение, продолжил наступление.

Пока Конев воевал в Прибалтике и Восточной Пруссии, я методично выдавливал немцев уже в Польше. Можно, конечно, было попробовать снова провести прорыв и охват противника, но вот только на носу было Варшавское восстание. Оно должно было произойти независимо от меня и моих желаний. Главное, что его инициаторами были польское правительство в изгнании и англы, а это шло в противовес нашим планам. Когда мы вошли в Брест, то я попридержал свои войска, и мы ударили на Белосток. Как раз тут и началось Варшавское восстание, а я срочно вылетел в Москву.

7 октября 1944 года, Кремль, Москва

На прием к Сталину я попал без проволочек, сразу, как только прилетел.

– Здравия желаю, товарищ Сталин.

– Здравствуйте, товарищ Павлов, что за срочность заставила вас прибыть ко мне?

– Варшавское восстание, товарищ Сталин.

– И что с ним не так?

– То, кто именно его инициировал. Сейчас англичане и панское правительство Польши постараются загрести жар нашими руками. Я приказал своим войскам пока не двигаться в сторону Варшавы, пускай зачищают окрестности. Нам совершенно не выгодно проанглийское восстание, зная гонор и чванство панов, они сразу начнут ставить нам палки в колеса, а зачем это нужно? Пускай немцы сначала раскатают их в тонкий блин, и только потом мы двинемся вперед.

– А как же мирное население, товарищ Павлов?

– Для меня намного важней жизни своих бойцов, чем жизни пускай и мирного, но чужого населения.

К тому же, как говорят, не в коня корм. Мы для поляков всегда были, есть и будем врагами, впрочем, как и для всего западного мира.

– Почему?

– Они считают себя господами, кому все должны повиноваться, и не важно, какой у нас строй, но пока мы не начнем исполнять все их желания и позволим себя грабить, мы будем для них врагами. Возможны только временные союзы, когда это выгодно им, и они мгновенно забудут о всех своих обещаниях и договорах, как только перестанут видеть выгоду.

– Значит, по вашему мнению, нам следует немного подождать?

– Да, товарищ Сталин, пусть немцы раскатают восставших, в противном случае они, как представители правительства, начнут выставлять нам условия.

– Хорошо, товарищ Павлов, я вас услышал, можете пока не торопиться с наступлением на Варшаву.

* * *

После ухода Павлова Сталин еще раз прокрутил в голове прошедший разговор. Он и без Павлова придерживался того же мнения, к тому же наступление на Варшаву не подготовлено и потребует значительных сил, а также и потерь, которые он не хотел нести. Это восстание с ним никто не согласовывал, а значит, и поддерживать его он не будет.

Через день английский посол, напросившись к нему на прием, попросил помочь восставшим, на что Сталин ответил, что он бы и рад, но войска устали, и требуется время на их отдых и пополнение.

Через две недели немцы задавили восстание, а войска Конева и Павлова, еще немного продвинувшись вперед, остановились. Если в Пруссии и в Польше пока наступила пауза, то на Украине Жуков и Рокоссовский ускорились. Рокоссовский наступал на Одессу и Кишинев, а Жуков – на Винницу и Житомир. Как ни хотелось Сталину развивать дальнейшее наступление на Германию из Пруссии, но в первую очередь следовало освободить свои захваченные земли, а потому и все резервы в основном шли на Украину. Вечером 19 октября передовые части армии Рокоссовского вышли к Одессе, а через два дня вокруг города замкнулось кольцо. Из-за двух вытянутых озер пришлось потратить много времени, пока не получилось полностью взять Одессу в кольцо. Здесь оборонялись как немцы, так и румыны, а также две испанские дивизии, как говорится, каждой твари по паре.

Два дня Рокоссовский подтягивал войска и припасы, а утром 24 октября без артподготовки наши части пошли на штурм города. Весь день шли ожесточенные бои, в ходе которых мы смогли приблизиться к городским домам, преодолев полевые укрепления противника.

Утром следующего дня в порт Одессы в полном составе вошел весь Черноморский флот с несколькими транспортами. Корабельные орудия готовы были мгновенно подавить любое сопротивление, а с кораблей на берег принялись десантироваться две пехотные дивизии. В воздухе все время кружили наши истребители, и когда немцы попытались прорваться к кораблям, то в небе завязалась ожесточенная битва. Обе стороны потеряли много самолетов, но ни один вражеский самолет так и не пробился к эскадре.

Скрывавшиеся в катакомбах все это время партизаны вышли наружу, и у десанта появились проводники, которые могли провести их куда угодно. Ударные группы появлялись из-под земли в разных местах и, не жалея патронов, давили любое сопротивление противника. Легче всего было воевать с румынами: мамалыжники совсем не держали удар и были хороши только против мирного населения, но и их не жалели. У партизан скопился очень большой счет к ним, так как румыны зверствовали сильнее немцев, а потому в плен их не брали.