Моя герцогиня

Джеймс Элоиза

— Во всяком случае, ему удалось поставить ее на ноги. И он смеется. Элайджа смеется!

— Ах, наш пуританин наконец смягчился. — Лорд Корбин вновь наполнил бокалы. — Так выпьем же за…

— Пейте без меня. — Джемма решительно поднялась. — Пойду спасать мужа. Маркиза только что поцеловала его в ухо, а это в план не входило.

Надвинув маску, она поспешила к живописной группе. Герцог стоял, одной рукой удерживая захмелевшую, но решительно настроенную маркизу, а другой обнимая за талию значительно более устойчивую, но не менее

решительную неизвестную особу.

— Добрый вечер, — произнесла герцогиня, стараясь, чтобы голос звучал как можно выше. Вдруг Элайджа не узнает и решит, что она — очередная незнакомка?

Трудно было сказать, узнал он или нет.

— Добрый вечер, — вежливо ответил герцог и снова повернулся к даме слева. — Боюсь, что я недостаточно хорошо танцую, но все равно благодарен вам за приглашение.

— Каждый джентльмен умеет танцевать, — заявила Джемма, подходя ближе.

Маркиза прислонилась головой к широкому плечу Элайджи.

— Я тоже умею танцевать. — Луиза узнала соперницу и быстро выпрямилась. — И сейчас хочу потанцевать с вами. — Она улыбнулась и, подняв голову, посмотрела в глаза герцога. — Потому что вы красавец. Очень, очень люблю красавцев. Наверное, пока вам это не известно.

Лицо Элайджи едва заметно дрогнуло, словно он с трудом сдерживал смех. Что ж, смех значительно лучше острого приступа желания.

— А я могу научить вас танцевать, — предложила особа в красном домино. Голос с характерной хрипотцой обещал нечто большее, чем движения под музыку.

В улыбке Элайджи сквозила самоуверенность.

Джемма приняла кокетливую позу и, подражая манерам дамы полусвета, произнесла:

— Если я отказываюсь танцевать, мужчины горестно рыдают.

Элайджа выжидающе взглянул на претендентку в красном домино. Та прищурилась и презрительно осмотрела самоуверенную выскочку с головы до ног.

— С некоторыми незачем танцевать: слишком благородны, чтобы хорошо провести время.

Маркиза выпрямилась, ни разу не покачнувшись, отошла от герцога и смерила красное домино убийственным взглядом.

— Une allure honteuse, — произнесла она по-французски.

— Что она сказала? — не поняла куртизанка.

Элайджа любезно перевел:

— Насколько мне известно, она назвала вас бессовестной шлюхой.

— Что-что?

Однако в этот момент Луиза с триумфальным видом взяла герцога под руку и настойчиво увела на танцплощадку.

Джемма изумленно застыла.

— Черт возьми! — сердито воскликнула оскорбленная красотка в красном домино. — Я уже почти его уговорила, и вдруг неизвестно откуда появилась эта пьянчужка и увела добычу из-под носа! А все потому, что француженка.

— Правда?

— Все мужчины думают, что француженки полночи проводят на коленях, — доверительно сообщила расстроенная неудачница. — Жаль, сразу видно, что он богатый. А руки-то какие большие! Так хотелось с ним потанцевать!

Джемма обернулась и посмотрела на площадку.

—

Лучше смотри в другую сторону, здесь все равно ничего не получится, — посоветовала ей опытная охотница. — Я сразу поняла, что она его заполучила. Сумела несколько раз рассмешить и сразу прилипла. Я тоже разок попробовала и сразу поняла: то, что надо.

Джемма молча слушала.

— Стрела любви, вот как это называется. Но здесь, пожалуй, потянет на целое копье. — Она развязно засмеялась и пожала плечами. — Увы, не про мою честь!.. — Куртизанка ушла.

Джемма сердито прищурилась: мало того, что нахальная распутница позволила себе прикоснуться к заветной золотой стреле, так еще и рассуждала с предосудительной фамильярностью!

Она снова взглянула на танцующих. Луиза протрезвела настолько, что смогла вполне убедительно изобразить некое подобие менуэта, но вскоре снова споткнулась и упала на руки Элайджи. Герцог Бомон рассмеялся.

Джемма стиснула зубы.

Все, достаточно!

Глава 11

Танцы в Воксхолл-Гарденз, да еще в столь поздний час, мало чем напоминали аналогичные увеселения в Версале или Сент-Джеймсском дворце. Да, музыка звучала та же, и большой оркестр играл с полной отдачей, но вот движения танцующих отличались значительно большей свободой.

Некоторые, кажется, понимали, что музыка требует определенных фигур, но многие воспринимали менуэт как вольный сельский танец. Никто не утруждал себя сменой партнера. Стоит ли отдавать избранника или избранницу в чужие руки, если существует опасность больше ни разу не встретиться?

Даже самые суровые из пуритан не осмелились бы утверждать, что посетители Воксхолла пили больше, чем обитатели элегантных бальных залов. Элайдже не раз доводилось видеть, как аристократы качались и падали от чрезмерного употребления пунша. И те же пуритане ошиблись бы, назвав здешних танцоров более похотливыми: вожделение пронзало благородную плоть с той же непреодолимой силой, что и тела рядовых соотечественников.

Принципиальная разница, по мнению герцога Бомона, заключалась в том, что аристократы строго выполняли предписанные па, в то время как публика Воксхолла предпочитала танцевать в парах, не утруждаясь заботой о правилах. В результате возникала определенная близость, поощрявшая смелые прикосновения.

Не то чтобы Элайджа ощущал некую потребность ощупывать партнершу. Узнать ее не составило ни малейшего труда, однако особого удовольствия открытие не доставило.

Он поддерживал маркизу де Пертюи одной рукой и старательно изображал жалкую пародию на менуэт, размышляя, куда же могла запропаститься Джемма, когда неожиданно ее увидел: герцогиня стояла возле площадки и нетерпеливо, раздраженно постукивала ногой, даже не замечая, что не попадает в такт.

Герцог быстро повернулся таким образом, чтобы жена не смогла заметить его довольной улыбки.