Моя игра – хоккей
Шрифт:
Наиболее яркие воспоминания о детских годах связаны у меня с отцом и с тем, как он умел держаться на льду, Отец слыл большим мастером хоккея, и когда он играл в Белвилле, небольшом городе близ Пойнт Энн, его окрестили «белокурой молнией» – прозвище, которое приводит его в смущение и по сей день. Отец отлично катался на коньках, но самой сильной его чертой как хоккеиста было мастерское владение клюшкой. С разинутым ртом я, бывало, следил за тем, как он двигался по льду, ловко удерживая шайбу на клюшке, как будто она была к ней приклеена. Отец учил меня, как нужно вести шайбу и как управлять клюшкой, чтобы шайба не соскальзывала с крюка
Подчас отец проявлял по отношению ко мне какую-то нетерпеливость, хотя я уверен, что ему и в голову не приходило, что когда-нибудь я стану профессиональным хоккеистом. Он любил кататься на коньках и любил кататься со мной. «Попробуем еще раз, Бобби, – бывало, скажет отец. – Держи голову выше. Если будешь ставить крюк клюшки под нужным углом, шайба от него не отскочит».
Хотя отец часто пускал шайбу по льду с такой силой, что она сметала со своего пути подставленную мною клюшку, по-настоящему мощно шайба летела только тогда, когда он бросал в лицевой борт. Для отца не составляло никакого труда сбить борт кистевым броском. Я не помню, чтобы отец часто бросал шайбу щелчком, но, надо полагать, такие броски были еще мощнее.
В своей книге я не веду рассказа о чудесном превращении бедняка в богача, потому что никогда не был бедняком и не могу сказать, что богат теперь. Однако мои родители являются типичными представителями жителей небольших канадских городков, и поэтому расскажу о них чуточку подробнее.
Отец мой родился в Ньюбурге, в провинции Онтарио, семья матери жила неподалеку. Когда отцу исполнилось пятнадцать лет, он пошел работать на завод, который принадлежал компании «Канада Цемент» и на котором он работает по сей день. Не знаю, достаточно ли он получал, чтобы прокормить одиннадцать ртов и всех нас одеть и обуть. Но мы, насколько я помню, никогда особенно ни в чем не нуждались. Мы катались на коньках на льду залива Бей-ов-Куинте в зимнее время и купались в нем летом. Мы праздновали рождество, отмечали все дни рождения и по молчаливому согласию всех членов семьи жили по принципу «Один за всех – все за одного».
Хотя я самозабвенно играл в хоккей и до того, как был принят в организованную детскую команду, жизнь моя была наполнена и другими заботами. Само собой разумеется, я ходил в школу. Все мне нравилось в школе в Пойнт Энн, в которой я учился. С большой теплотой я вспоминаю о директоре нашей школы: он был не только прекрасным педагогом, личным примером удерживавшим своих учеников от дурных поступков, но и добрым наставником, который с особой заботой относился ко мне и к другим ребятам, увлекавшимся хоккеем.
Надо сказать, что в те годы я не гнушался никакой работы, чтобы накопить себе немного денег. По воспоминаниям отца, я был настолько скуп, что не дал бы и гроша, чтобы увидеть, что воды Ниагарского водопада повернули вспять (за точность высказывания не ручаюсь, но по смыслу все правильно). Чтобы помочь мне сберечь деньги, которые я зарабатывал собирая и продавая ржавую проволоку и макулатуру, промышляя рыбной ловлей и помогая окрестным фермерам, отец сделал мне копилку, причем весьма необычную. Он взял кусок прямоугольной сортовой стали большого размера, на заводе заварил его с обеих сторон и сверху прорезал щель для монет, которые можно было вынуть обратно только с помощью лезвия ножа, повернув копилку набок. Не помню уже, какова была дальнейшая судьба этой моей самодельной сберегательной кассы, но могу точно сказать, что деньги
Большинство ребят, которые стали затем профессиональными хоккеистами, много занимались атлетической подготовкой в школе и обычно выполняли также различные физические упражнения дома. Что же касается меня, то я не делал ни того, ни другого. Скажу честно, что никогда атлетической подготовкой специально не занимался. Да и необходимости в этом у меня никогда не было. В летнее время у меня, помнится, всегда хватало тяжелой физической работы. Я имею в виду не работу ради забавы, а настоящий труд: я рыл канавы, рубил деревья и выполнял на фермах тысячи других тяжелых работ. Ребенком я работал на фермах своих родственников, сейчас тружусь на своей собственной ферме.
Однажды в Чикаго я встретился с очень влиятельным человеком, который сказал, что завидует мне, ибо я – «интеллигентный фермер». Я не стал ему объяснять разницу между фермером-работягой и интеллигентным фермером, но если мне нужно что-то сделать на ферме, я это делаю собственными руками.
В организованный хоккей я попал, когда мне исполнилось десять лет. Играть раньше я не начал только по той простой причине, что в то время не было еще команд малышей. Я начал с «петухов», а сейчас уже есть команды «атомов» и «живчиков», где ребята начинают играть с шести лет!
Детский хоккей в Канаде – дело совершенно удивительное. Большое значение придается, правда, и детскому бейсболу, но детский хоккей – это первый шаг, с которого начинает каждый игрок независимо от того, как сложится его судьба в будущем – пробьется ли он в профессионалы или же станет заядлым болельщиком хоккея на всю свою жизнь.
И все же, хотя система детского хоккея в Канаде выше всякой похвалы, мы встречаем обычные педагогические вывихи у родителей, игроков и тренеров. Начать хотя бы с того, что слишком многие тренеры настроены только на выигрыш. Никто не спорит, каждый тренер имеет право думать о выигрыше, иначе от него как от тренера было бы мало толку. Но иногда тренеры забывают, что их кредо должно быть «играть в игру», а не «выигрывать игру».
Говорят, что Конн Смайз из «Торонто Мэйпл Лифс» как-то сказал: «Не можешь победить в кулачном бою, не победишь и на льду». И, конечно, каждый спортсмен слышал о высказывании другого хоккейного специалиста – Лео Дюроше: «Настоящий парень бьется до конца». В какой-то мере я согласен с обоими, но когда мальчуган приходит в детский хоккей, он приходит туда, чтобы играть. Существует неписаный закон, согласно которому каждый мальчишка независимо от способностей должен иметь возможность играть. Однако тренеры с необыкновенной легкостью забывают об этом и работают только с ребятами, с которыми можно выигрывать. Если мальчишка просидел две-три игры на скамье запасных, он больше на игры не придет. Он «отсеивается». И, надо полагать, тренер вздыхает с облегчением: одной заботой меньше. Но ведь меньше и одним поклонником хоккея.
Конечно, нельзя очень строго судить тренера, обычно жертвующего своим свободным временем ради интереса, который он проявляет к делам местной общины или к хоккею, а то и к тому, и к другому, вместе взятым. Он хочет, чтобы его команда выигрывала, но, если только он не из таких, кто готов смириться с фактом, что изгоняет непризнанного им игрока из хоккея на всю жизнь, он должен быть готовым и проигрывать. Ибо намного важнее, чем одерживать победы, предоставить всем ребятам возможность играть.