Моя истинная
Шрифт:
Наконец, родственница ушла. Все затихло. После краткого стука Наташа вошла внутрь. Ее голос казался мне неестественно-приветливым, притворно детским. Как будто говорит с больной или умственно отсталой:
– Какой день сегодня хороший, правда? Погода отличная, не ветрено. Не хотите на воздухе покушать? Я вам тут блинчиков принесла. Котлеток… Даже сладких булочек. Вам сегодня силы нужны.
Я лишь слегла мазнула взглядом по подносу с едой и поморщилась.
– Интересно… А тот парень что любил на завтрак? Теперь-то я никогда не узнаю. Никто не узнает, –
Поджав под себя ноги, я откинула голову назад и зажмурилась. Попыталась вспомнить лицо парня и… Не смогла! От этого стало еще более тоскливо.
– Все оборотни любят покушать, – Наташа присела рядом со мной, прямо на пол. Она держала только что пожаренную котлету на блюдце, буквально в миллиметре от моего носа. Надеялась, что разбудит аппетит. Вместо этого меня едва не вывернуло наизнанку.
– Прошу, – тихо попросила ее я, – оставьте меня одну еще на какое-то время…
Но вместо этого женщина резко поднялась на ноги, отряхнула передник и взглянула мне в глаза чертовски решительно:
– Раз так, пойдем другим путем…
– Что-что? – я удивленно заморгала. Такой резкий перепад настроения казался странным.
– Ничего такого… Просто вы сейчас же накинете на себя плед и отправитесь со мной в одно место, – женщина протянула мне руку, но я даже не думала двигаться с места. Уютный маленький закуток стал родным за четыре дня. Только вот Наташа нашла способ разбудить во мне остатки живого, неподдельного интереса: – Это связано с тем парнем, Федором, косвенно.
Пошатываясь от бессилия, я поднялась на ноги и, с трудом переваливаясь из стороны в сторону, отправилась за горничной. В доме альфы кипела работа. Все куда-то бежали, спешили. Я боялась случайно столкнуться с матерью, но Наташа продуманно вывела меня на улицу через заднюю часть дома. Мы долго шли через шикарные ухоженные сады, через густой хвойный лес, поляну с песком и, наконец, оказались около узкой реки с быстрым течением.
– И, – я принялась нетерпеливо оборачиваться, – как это связанно с Федей?
– Терпение… Немного терпения, моя милая! – женщина сделала двадцать шагов в сторону, оказываясь на краю оврага. После чего указала мне куда-то вниз. – Смотри, Саша. Ты должна это увидеть.
Глаза мои округлились, стоило разглядеть у подножья огромное количество зеленых камней квадратной формы в ряд. Они блестели в лучах солнца, не давая прочесть гравировку. Сдавшись, я повернулась к женщине с вопросительным взглядом:
– Что это такое?
– Могилы, – был ее краткий ответ, полный холодного спокойствия. Я еще раз посмотрела вниз и перестала дышать от напряжения. – Это не просто могилы, Сашенька. Они все из изумрудов. Каждая стоит огромное состояние, девочка. Каждая покрывает могилу великого оборотня.
– И, – мое сердце волнительно застучало, – Федя там?
– Нет. Его нет в могиле, – снова удивила меня та, пожимая плечами. – Не об этом я хотела тебе сказать, дорогая. Не в этом суть нашей прогулки, – Наташа ткнула пальцем на свободное место в ряду. – Смотри! Когда
– Но, – я ощутила, как по моей спине скользнули мурашки, а внутри что-то заледенело, – к чему ты это говоришь, не понимаю…
Горничная описывала мои похороны так тщательно и дотошно, что в какой-то момент, прикрыв глаза, я ощутила себя лежащей под толщей земли. Встрепенулась. Дыхание участилось. Пульс отбивал битами в ушах.
– Вы ведь выбрали такой путь, Сашенька. Сдаться. Смерть от голода тяжелая, но верная, – голос Наташи звенел у меня в ушах, фонил.
– Я ничего такого не выбирала! – слишком импульсивно выпалила я, а потом вдруг поняла, что больше не могу смотреть на эти могилы. Не могла думать, что где-то там заготовлено место и для меня. Повернулась к горничной: – А что вы мне предлагаете? Спокойно закрывать глаза на все происходящее? Делать вид, что меня все устраивает? Кивать и соглашаться, как собачка на капоте автомобиля? Только я так не могу!
– А никто и не говорит, что надо быть безропотной. Таких у нас не любят и не уважают, – женщина слабо улыбнулась и снова бросила взгляд на зеленые камушки. – Те, кто лежат там, умели соблюдать правила и одновременно показывать свои коготки. Думаю, у вас это тоже прекрасно получится при желании.
– Альфа, он… – я защелкала пальцами, подбирая правильное слово. – Любит приказывать. Как будто я – его собственность.
– Так и есть. В паре люди принадлежат друг другу. Нравится нам это или нет, – увесистая ладонь горничной упала мне на плечо и сжала, даря некое призрачное спокойствие. – У тебя сейчас два пути, Сашенька. Нравится тебе это, или нет.
– К-какие? – я замерла, между бровей залегла глубокая морщина. В ожидании меня порядком трясло.
– Либо ты возвращаешься обратно в спальню, закрываешься и ждешь, когда судьба решит все за тебя сама. Либо выходишь из тени и борешься за место в стае, – сделав краткую паузу, женщина посмотрела на меня как-то странно, будто пытаясь заглянуть в душу, а потом коварно оскалилась. – Ты можешь сражаться со всеми, а можешь сразиться с собой.
– Не понимаю… – вынуждена была признать я, пожимая плечами.
– А сейчас и не надо. Главное решить, что делать с приемом, – горничная нехотя указала в обратную сторону дома, где во всю шли приготовления к свадебной церемонии. – Там ждет тебя лучший мужчина на свете… Жизнь полная интересных событий, новых возможностей…
– Этот Босфорт… – я чуть было не сказала «жуткий тип», но вовремя прикусила язык. Все же Наташа была его работником, верна своему предводителю секты. Поэтому решила изменить формулировку: – Выбрал меня не из-за любви, нет… Просто потому, что пахну аппетитно! Бред. Мне из-за этого с ним семью создавать?