Моя истинная
Шрифт:
– Саша… – тихо, надрывно, с болью в голосе шепнула она. – Сашенька… Чего это он с тобой так грубо… Ты же у нас нежная, елейная, как фарфоровая статуэтка… Ты же не волчица… Ребенок совсем…
Прижимая к себе ноги, я сидела на полу спальни Босфорта. По щекам сами по себе текли слезы. Я не знала почему. Они просто были, как данность.
– А, знаешь, что! Не иди туда, – снова произнесла женщина, с жалостью и состраданием. – Не иди, прошу… Что еще он тебе сделает? Самое худшее уже произошло. Я возьму всю вину
По моей спине прошли мурашки. Кто-то словно ударил молнией, прошибая до нутра. Я поняла, что не хочу быть той, кого жалко. Я не жалкая. И уж точно в сострадании не нуждаюсь! И никогда больше не услышу ничего подобного в свой адрес. Никогда!
Отчаянье сменилось злостью. Яростной, безумной, прожигающей до нутра яростью. Она наполняла меня жизнью. Воскрешала изнутри. Давала смысл продолжать бороться!
Сжав зубы, я с вызовом посмотрела на Наташу:
– Я пойду туда. Пойду. Ясно?
– Зачем, милая? – женщина смахнула слезы, выступившие из ее глаз. Я поморщилась и ощетинилась. Горничная по-прежнему страдала за меня. Это вызывало раздражение. – Они ведь все поймут, учуют. Злые люди, прости господи. Животные есть животные!
Распрямив спину, я закрыла глаза и вдохнула побольше кислорода. А когда открыла, это уже была другая «Я». Та, что хотела лишь одного – мести.
– Животные понимают силу. Им надо бояться, – мой тихий голос звучал громогласно в пустой комнате, где до сих пор слабо потрескивал угасающий камин. – Знаешь, что это значит, Наташа?
Женщина напряженно уставилась на меня:
– И, что же?
– Я, – встав на ноги, я коварно улыбнулась, – стану самым пугающим существом, что встретили эти люди на своем пути. Они будут уважать меня, бояться и приклонять голову.
– Саша, ты… – женщина испуганно попятилась. Я обернулась к зеркалу. Мое лицо и вправду выглядело пугающе зловещим, кровожадным. Но уже было плевать. Та Саша, что сочувствовала людям и всего боялась, спала где-то глубоко внутри.
– А сейчас, – я подняла с кровати черное платье, ушитое камнями, – надену эту красоту и спущусь вниз. Буду обворожительной и приветливой. Настолько, насколько они заслуживают.
Наташа молча наблюдала за тем, как я обтерлась полотенцами, умылась, уложила волосы и натянула шикарный наряд в пол от известного дизайнера. Перед тем, как выйти из комнаты, я подошла к зеркалу и оценила себя. От слез и потерянности не осталось и следа. Удивительно! Лицо оборотня совсем не отекает, не краснеет. Чудо!
– Саша, – окликнула меня Наташа. Я не обернулась. Боялась снова увидеть опостылое сочувствие. Но замерла, внимательно ее слушая. – Не теряй себя.
– А кем я вообще была? – я саркастично повела бровью. – Может только сейчас себя и нашла?
В этот раз в зал я вошла без объявлений, но все гости так же трепетно замерли. Я видела, они ждут…
Но в этот раз все было иначе. Я была вежлива и приветлива. Подошла лично к каждому, поздоровалась. Счастливая улыбка не сходила с моего лица. Удивительно…
– Смотрю, – одна из дам в черной шляпе с пером многозначительно подмигнула при приветствии, – «разговор» с альфой повлиял на вас благосклонно.
Дамочка подавила саркастичную ухмылку. Ее три подружки, стоящие бок-о-бок, ехидно захихикали.
Вздернув бровь, я холодно уточнила:
– Вы имеете в виду секс, верно?
Дама растерялась, поперхнулась тарталеткой, но все же неуверенно кивнула:
– Д-да, наверное…
– Предпочитаете, – я буравила ее взглядом не моргая, – чтобы я в подробностях вам описала, как это происходило?
Люди, стоящие рядом, смолкли. Не поворачивались, но слушали. «Эффект Босфорта» сработал. Дама потеряла дар речи. Ее глаза округлились, а голос задрожал:
– Нет, не хотелось бы.
– Что же, это удивительно, – я недобро улыбнулась, сделав маленький глоток шампанского. Настолько незначительный, что даже не ощутила вкуса напитка. – Я было решила, что вы совершенно забыли, с кем разговариваете, и перешагнули все возможные нормы приличия. Раз ответ «нет», то мне не придется предпринимать меры. Ну, знаете… Чтобы проучить тех, кто смеет дерзить жене альфы.
Я рассмеялась. Холодно. Пугая саму себя. Лица дам надо было видеть.
– Вы пожалуйтесь альфе? – спросила та, что с пером в шляпе. От ее неучтивого, насмешливого тона не осталось и следа.
– Зачем беспокоить занятого человека по пустякам? – обернувшись назад, я увидела в другом конце зала Босфорта. Он не сводит с меня изучающего взгляда. – С таким пустяком я разберусь сама.
– И, – недоверчиво поинтересовалась другая дама, – как же вы это сделаете?
Восприняв вопрос с энтузиазмом, я ненадолго замолчала, внимательно оглядывая зал.
– У вас милый сын, – я помахала мальчику лет пятнадцати ладонью. Тот испуганно поперхнулся и смущенно отвернулся. – Он уже обратился, кажется.
– Да, рано вышло… Слишком рано. В десять. А что? Да и вообще, как вы догадались, что он мой… – дама начала запинаться, суетиться.
– О, я чую, – удивляясь самой себе, я загадочно подмигнула. Затем указала пальцем на бабушку, одиноко подпирающую подоконник. На вид ей было около ста лет. Сколько на самом деле? Одному богу известно. – А еще я чую, что та прекрасная дама совершенно свободна и ждет своего принца на белом коне.
– Госпожа Стальнова? – дама в шляпе рассмеялась. – Да она едва ходит… Но живучая. Продержится еще лет сто. Нас всех переживет.