Моя княгиня
Шрифт:
Горничная, постучавшись, вошла в спальню Алексея, скромно потупив глаза. Но надолго ее не хватило, поднимая с пола вещи хозяйки, она засмеялась и весело сказала:
– Ну, слава Богу, барышня, теперь у вас есть муж. Может быть, детскую перенесем в другое место?
– А это не очень сложно сделать?
– Да мы с Мартой, когда мебель из спальни убирали, в эту комнату ее и перенесли. Вы не узнали ее? Это была единственная пустая комната на этаже. Мебель маленького князя и его вещи можно перенести сюда за день. К вечеру обе спальни будут готовы.
–
Поленька принесла хозяйке стеганый халат, и обе женщины, смеясь, пробежали по коридору до Катиной спальни.
Князья Черкасские подъехали к клинике, где провели сегодня часть ночи. Доктора, делавшего операцию, еще не было, к ним вышел растерянный молодой помощник. Он комкал в руках листок бумаги и пытался что-то сказать, но ловил ртом воздух и замолкал.
– Что случилось?- требовательно спросил Алексей, шагнув к молодому человеку, он схватил его за плечи и тряхнул, - говорите немедленно.
– Ужасное несчастье, сэр, все шло хорошо, сиделка была у постели больного все время, он был спокоен. На рассвете он вдруг открыл глаза, увидел сиделку, страшно закричал, показывая на нее пальцем, и начал все время повторять одну и ту же фразу по-русски, потом он оттолкнул женщину, вскочил с постели, сделал несколько шагов, упал и умер, - рассказал молодой человек и протянул Алексею листок.
– Сиделка написала то, что он кричал, как смогла, печатными буквами.
Алексей развернул листок, прочитал надпись и молча протянул листок Николаю, на листке печатные английские буквы сложились в два русских слова: «Матушка, нет».
– Я знал, что она заберет его, вчера был ее день рождения, просто за этой драмой никто об этом не вспомнил.
– Боже мой, я забыл, - сказал Алексей и обнял брата, - а ты вспомнил, молодец.
В дверь клиники вошел доктор, увидев Черкасских, он сразу подошел к ним.
– Я сейчас буду разбираться, почему больной так испугался сиделки, если женщина виновата, она будет наказана.
– Никого не нужно наказывать. Вы можете подготовить тело к отправке морем в Россию?- перебил доктора Николай.
– Да конечно, мы все сделаем, в Мейфэре похороны обслуживает фирма мистера Брая, сейчас вызовем его представителя. Вы будете выбирать гроб или поручите это нам?
– Я все поручаю вам. Когда гроб будет готов к отправке?
– ответил Николай, которому хотелось поскорее уехать из этой страны, где его жизнь разорвалась пополам, - нужно все сделать быстро.
– Если вы хотите, можно все сделать к сегодняшнему вечеру. Часов в пять пополудни вас устроит?
– Да мы приедем, - подтвердил Николай, поклонился и вышел, Алексей шел за ним.
– На рассвете моя «Афродита» уходит в Санкт-Петербург, пассажиров на ней нет, только груз, я думаю, что на ней гроб отправить лучше всего. Ты поедешь с гробом, или мне все поручить капитану?
– спросил Алексей, с жалостью глядя в бледное лицо кузена, чего бы он сейчас не отдал, чтобы облегчить его боль.
– Я поеду сам, а сейчас я - в посольство,
Николай о чем-то напряженно думал, потом, приняв решение, простился с Алексеем, вышедшим из коляски на Аппер-Брук-стрит, и поехал к графу Ливен. Там он в нескольких словах сообщил посланнику о смерти своего отца от несчастного случая и о своем желании отвезти гроб на родину. Граф Христофор Андреевич мысленно возблагодарил судьбу: смерть князя Василия снимала столько проблем и с государя, и с него, и с князей Черкасских, чье доброе имя теперь не пострадает. Он пожал руку бледному Николаю, пожелал счастливого пути и пообещал все сам уладить с министерством иностранных дел.
Николай вернулся в дом Кати, собрал свои вещи, простился с прекрасной хозяйкой и всеми домочадцами, и вместе с Алексеем уехал за гробом отца. В клинике их уже ждали, все было выполнено по высшему разряду, даже повозка ожидала у ворот, чтобы отвести гроб в порт. Через час гроб был погружен в трюм корабля, а Николай на палубе прощался со своим кузеном.
– Дай Бог здоровья и счастья тебе, твоей прекрасной жене и сыну, я буду молить за них Бога, а сейчас иди, - попросил Николай, - не беспокойся за меня, я все сделаю как надо.
– До свидания, храни тебя господь.
Алексей крепко обнял двоюродного брата и сошел с палубы. Выезжая с набережной, примыкающей к пирсу, где стоял его корабль, он оглянулся на одинокую фигуру, силуэтом вырезанную на фоне заката, и у него стало тяжело на душе.
Дома его встретила веселая суета: мебель из его спальни и из детской меняли местами. Он спросил Луизу, где его жена, и та отправила его в музыкальный салон около бального зала.
– Миледи там с малышом и Генриеттой, развлекают маленького князя музыкой, пока Бетси переносит его вещи.
Луиза улыбнулась князю и тут же убежала на зов Поленьки. Алексей спустился на первый этаж, и пошел искать жену. Уже в вестибюле он услышал чарующий голос, который под звуки рояля выводил слова веселой французской детской песенки. Князь подошел к дверям салона и остановился, любуясь прелестной картиной: на длинной банкетке перед открытым роялем сидели Генриетта и Катя. Они в четыре руки наигрывали веселые песенки, на коленях у матери седел его маленький сын, внимательно следя за ловкими пальцами, снующими по клавишам, а Генриетта, с любовью глядя на мальчика, выводила веселые слова детских песен.
– А вот и наш папа, - обрадовалась Катя, увидев мужа.
Она поднялась и, прижимая к себе сына, подошла к Алексею. Князь с нежностью поцеловал маленькую ручку сына и гладкий лоб жены над высокими тонкими дугами соболиных бровей, потом повернулся к Генриетте.
– У вас ангельский голос, мадемуазель, я честно скажу, ни в одном оперном театре я не слышал такого тембра. Вы можете петь оперу?
– заинтересовался он, неповторимый тембр чарующего сильного голоса девушки, заполнявшего весь музыкальный салон, не мог оставить равнодушным никого.