Моя лучшая книга
Шрифт:
Затем Сэма повезли на ферму крупного рогатого скота. Так у нас называют обычных деревенских коров. Когда фермер и сопровождающие его лица подошли к ферме, стало ясно, что через ворота они внутрь не попадут, потому что ворота лежали перед фермой вместе с забором.
Навстречу им не то бежал, не то плыл человек в резиновых сапогах, сатиновых джинсах, телогрейке и галстуке на голое тело. Фермер подумал, что
Скот был действительно рогатым, но совсем не крупным.
Фермер спросил:
– А где же крупный?
Коля ответил:
– Был, да весь вышел.
Фермер не понял идиомы и спросил, куда вышел скот и когда вернется. Но Коля не объяснил. Видно, сам не знал.
Тогда фермер спросил:
– А почему коровы лежат?
Коля быстро нашелся и ответил:
– А это порода такая, всегда после обеда лежат.
Фермер спросил:
– А когда был обед?
Коля почесал в затылке и ответил, что последний раз обед был осенью.
Фермер спросил:
– А не пробовали кормить чаще?
– Пробовали, – сказал Коля, – но тогда самим жрать нечего.
После этого фермер потребовал, чтобы собрали животноводов. Пришла одна пожилая женщина в платке.
Фермер спросил:
– А где остальные?
Женщина сказала, что остальные в составе городского десанта. Фермер насторожился. Он, конечно, и раньше слышал о советской военной угрозе, поэтому поинтересовался, на какие объекты будет сброшен десант.
– На колбасу, – ответила женщина.
На следующий день фермер с главным инженером пошли проверять трактор и механизмы. Половина из них не работала, потому что не было запчастей.
Фермер спросил механика:
– Где можно взять запчасти?
– Где-где? – сказал механик и дальше объяснил «где» буквально одним словом, но переводчик переводил это слово почему-то очень долго, а в конце сказал, что по этому адресу найти запчасти совершенно невозможно.
Фермер сказал, что надо начинать сев, иначе не успеть. На что механик почему-то посоветовал ему пройтись пешком и посмотреть, как растет на полях русская огородная культура – хрен.
Загадочная русская душа. Сэм Воткинс не понимал ничего. Он не понимал, почему эти люди все время друг друга куда-то и зачем-то посылают. Но никто никуда и ни за чем не идет. Он не понимал, почему вдруг в самую жару во всех избах сразу начинают дымить трубы, а агроном говорит: «Все, завтра все будут в лежку».
Он не понимал выражения: «взять то, что плохо лежит». Стоило что-нибудь положить, как кто-то решал, что лежит плохо, и брал домой, чтобы лежало хорошо.
Еще он не понимал, почему колхозники столько пьют. Ему объяснили, что пьют здесь всего лишь по двум причинам: с горя или на радостях. Он наблюдал одного человека, который на радостях выпил столько, что ему стало плохо, тогда он с горя выпил еще больше.
Однажды Сэм шел по улице и увидел, как один человек копал ямки, а другой шел за ним следом и эти
– Почему первый копает, а второй закапывает?
Ему ответили, что копает действительно первый, а закапывает третий, а не второй. Второй должен был сажать деревья, но не вышел на работу.
И этого Сэм Воткинс тоже понять не мог. Зато он понял, что это великий народ.
– Если вы, – сказал он, уезжая, – в этих невероятных условиях, которые сами же себе и создаете, все-таки собираете урожай, который, правда, потом негде хранить, и при этом сыты и здоровы, значит, ваш народ непобедим. И это мы у вас должны учиться!
Объезд по кривой
Председатель сельсовета колхоза имени 8 Марта Ступкин положил трубку и сказал председателю колхоза Будашкину:
– Ну что ты будешь делать, что ни день, то нелегкая.
– Что еще? – равнодушно спросил Будашкин.
– Американцы к нам приезжают.
– Ну и что? – сказал Будашкин. – Есть что показать. Работаем не хуже других.
– Это верно, – сказал Ступкин, – да по сегодняшнему дню мало. Сейчас, вишь, время гласности, долой, так сказать, лакировку действительности. Надо вскрывать теневые стороны жизни.
– Вскроем, – сказал Будашкин. – И на солнце есть пятна. Самсониху недавно поймали: самогон гнала. Сенькин прогулял неделю.
– Эх, друг мой Будашкин, мелко ты мыслишь. Тут ведь не какие-нибудь итальянцы приезжают, которым макароны на уши навешать можно. Американцы! У них там наркомания, гангстеры, СПИД, а мы все по мелочам – самогонщики да прогульщики.
– Да где ж мы этих гангстеров возьмем?
Правда, у нас вон в прошлом месяце Колька Дерябов коромыслом инженеру голову пробил.
– Ну и что?
– Может, за гангстера сойдет?
– Нуты, Будашкин, даешь, – усмехнулся Ступкин. – Начальство требует показать недостатки на уровне мировых стандартов. Время сейчас, Будашкин, такое – критиковать надо все по-черному.
– Ну вот Степанькина на прошлой неделе баклажанной икры съела две банки, отравилась вдрызг, так фельдшер ей на три литра клистир поставил. Она так орала, что в соседних домах люди спать не могли.
Ступкин уставился на Будашкина:
– Ты хоть понимаешь, что ты несешь? Какой клистир, какая икра? Это что ж, нам идти вперед мешает?
– Ну не спали же люди всю ночь. Работать на другой день не могли.
– Да ты рехнулся, что ли? Ты почитай газеты, что в стране творится! В Сочи, в Туапсе проститутки гуляют. В Москве в обществе «Память» антисемиты завелись, молодежь на голову целлофановые мешки надевает, дезинсекталем для кайфа дышит, а ты – клистир. Ты что, газет, что ли, не читаешь?
– Я вкалываю, – сказал Будашкин, – мне разлагаться некогда.
– Ты это брось, – сказал Ступкин, – мы с тобой одно общее дело делаем. Все самокритикой занялись. Неужели мы с тобой в хвосте плестись будем? Давай готовься, газеты почитай и собирай общее собрание.