Моя лю... (си)
Шрифт:
Игнорируя Лялина, Василий подошёл почти вплотную к Оле Барсуковой и сказал:
– Ты обещала мне позвонить и не позвонила.
Девушка покраснела:
– Я не обещала.
– Нет, обещала.
– Нет, не обещала. Я звонила, тебя не было дома.
– Не правда. Я был дома. Ты не звонила. Врать не хорошо, - устало сказал Василий.
– Я не вру.
– Значит, обманываешь.
Бог знает, сколько ещё времени могла бы продолжаться перепалка между молодыми людьми, если бы у Лялина не сдали нервы.
Одной рукой он схватил Василия, другой -
– Без отметки в паспорте о браке прошу в архив больше не приходить, - крикнул Лялин и захлопнул перед влюблёнными дверь.
В расстроенных чувствах Лялин прилёг на пачки анкет, ещё хранившие запах Аллы. Он отдался мечтам о мести Блидману. В его воображении виновник всех его бед ползал на коленях, умоляя простить "старого, больного человека" и предлагал деньги в качестве компенсации за моральный ущерб. Само собой, Лялин с презрением отвергал деньги. Коварный еврей сделает попытку купить у него прощение, предложив ему командировку во Францию или, что, конечно же, лучше - место в аспирантуре. Возможно, Лялин согласится с Францией, но только для того, чтобы вернувшись, уволиться из института. А по результатам, полученным за границей, он напишет книгу, которая сделает его имя известным на всю страну или даже мир. У него появятся деньги, он женится, купит хорошую машину, дом на берегу реки и ...
Сладкое течение мыслей оборвал неожиданно появившийся Вовчик. Он присел рядом с Лялиным на пачку анкет и сказал:
– Дрыхнешь на работе? Почему трубку не берешь? Я звоню, звоню.
– Не слышал, - ответил Лялин.
– Что с тобой: на тебе лица нет? Случилось что-нибудь?
– Да, случилось, - крикнул Вовчик, скрипнув зубами.
– Алка - тварь, погань! Убить её мало! Представь: наградила меня триппером, сволочь!
– Вот это да!
– произнёс Лялин, приподнявшись. В этот момент он подумал о себе, о том, что Бог вовремя завалив Аллу анкетами и спас ему здоровье.
– Что же теперь будет?
– Ничего особенного: сорок уколов в задницу и полгода воздержания от половой жизни! Это как? Разве не гадство?!
– Я просто вылетаю в форточку!
– Вот именно. Сделаешь мне уколы?
– Я?! Ты с ума сошёл! Я не смогу!
– Егор, ты мне друг? Если не ты, то кто? Сам понимаешь, жена и Светка ничего не должны знать. И потом, Алка - твоя девушка, ты мне должен.
– О чём ты говоришь?! Какая Алка - моя девушка?!
– Ладно, ладно, успокойся - "не твоя", - миролюбиво сказал Вовчик, вытаскивая из карманов коробку с ампулами и несколько одноразовых шприцов.
– Вот сейчас и начнём. Ты же меня не бросишь в беде? Слушай, может тебе тоже провериться?
– У меня с ней ничего не было, - сказал Лялин.
– Повезло тебе. Я попал, как кур в ощип. Обидно, никакого удовольствия не получил: лежит холодная, как кукла резиновая! Сучка крашенная, трахается с кем попало! Непонятно - как с ней муж живёт?
– Алла замужем?!
– удивился Лялин.
– А то! Бабы совсем с ума посходили. Ну, будешь колоть?
– сказал Вовчик и
Морщась, Лялин сделал первый укол, попавшему в беду, приятелю.
Часть 16. Гоняйтесь голышом без меня!
– Лялин, немедленно спустись вниз!
– приказал Марк Наумович Блидман по телефону.
"Сейчас я ему всё скажу!" - решил Лялин и направился на встречу с шефом, имея твёрдое намерение объявить о своём увольнении.
В комнате сектора нечем было дышать от перегара. Увидев Лялина, Блидман на манер киношного мистера ИКС с придыханием воскликнул:
– Ты!? Это ты!?
– Вы сами меня позвали, - опешил Лялин.
С первого взгляда стало ясно - старик не в себе: глаза-бусинки вращались с бешеной скоростью, очки на картофелеобразном носу будто сами по себе подпрыгивали, вызывая тряску сальных губ.
– Вот, значит, как?! Вот, значит, какие мы?!
– прошипел Блидман.
– Марк Наумович, дорогой, что случилось?
– спросил Лялин, от испуга назвав шефа дорогим.
– Я вам не дорогой!
– крикнул Блидман.
– Молодой, да ранний?! По трупам ходим?!
– Марк Наумович, какие трупы?
Шеф топнул ногой и по-собачьи взвизгнул:
– Молчать! Хватит делать из меня идиота! Я всё знаю! Это ты, наглец, заложил меня директору института! Это ты всем растрезвонил, что я в пьяном виде нагишом бегал по институту за уборщицей?
– Что-о-о?
– обалдело воскликнул Лялин.
– Не ври! Ты был у меня дома. Я тебя принял, как человека! А ты - сволочь...
– Марк Наумович, опомнитесь! В вашем доме я никогда не был! Я не знаю даже, в каком районе Москвы Вы живёте! Марк Наумович, Вам нужно лечиться, по Вам давно плачет дурдом.
Блидман замер. По его лицу тенью прошла судорога. Кажется, он начал что-то понимать.
– Погоди, если не ты, то кто был вчера у меня дома?
– Мне откуда знать, с кем вы там пьёте? И вообще, я увольняюсь! Живите без меня, как хотите!
– Постой, не трещи! Ой, кажись, я припоминаю. Ай-я-яй! Как же это я так бездарно вляпался! Вспомнил! Всё вспомнил! О-о-о! Это же я с директором нашим пил! Матка Баска! Какой ужас! Я пропал. Спьяну я директору выболтал, как гонялся за уборщицей! Вот, дурак-то!
– Всё, с меня хватит, я ухожу, - сказал Лялин.
– Стоять! Куда пошёл?
– Я увольняюсь.
– Как это увольняешься? А кто в архиве будет работать? Пушкин?! Тебе, между прочим, в Джамбул ехать. Кто, кроме тебя туда поедет? А?
Затем шеф слишком многословно, чтобы это походило на правду, пообещал Лялину прибавить оклад, а также получить кандидатскую степень без "всякой аспирантуры".
– Да, пошли вы все на хрен!
– выругался Лялин и выбежал вон.
* * *
Лялин уволился из ИСИ до обидного просто: без уговариваний остаться и даже без отработки положенных по закону двух недель. Вручая трудовую книжку, инспектор по кадрам, та, что оформляла его при поступлении в ИСИ, тяжело вздохнула:
– Я так и знала, что этим всё закончится. Наш институт не для вас. Ищите себе что-нибудь попроще. Прощайте.