Моя лю... (си)
Шрифт:
– Кто это?
– прошептал Лялин.
– Они!
– Кто? Местные бандиты?
– Хуже - бабы из кузовного цеха. Я написал докладную записку о низком качестве кузовов. За это их лишили премии. Так эти стервы поклялись меня изнасиловать. И изнасилуют, вот увидишь.
В ту же секунду раздался удар по двери такой страшной силы, что вылетела задвижка. В комнату ворвались взлохмаченные и потные бабы. Лялин насчитал их шесть человек во главе с толстой и высоченной бабой, похожей на метательницу молота.
– Вот он!
– указала она пальцем на Петрова.
–
Кузовщицы набросились на Петрова, схватили за руки, за ноги и распластали на кровати.
– Девочки, не нужно! Я больше не буду! Простите меня!
– орал Петров.
Прижатый к стене Лялин не верил в серьёзность происходящего, пока не последовала команда:
– Снимай с писаки штаны!
Петров скосил глаза в сторону и, чуть было, не заплакал:
– Людка Стеклова!? И ты с ними? Я же тебя два дня подменял, пока ты с мужиком своим разбиралась!
– За это тебе уплочено, мы квиты, а баб в обиду я не дам!
– Оголяй доносчика!
– крикнула толстуха.
– Бабы, родные, милые, погодите маленько, - взмолился Петров.
– Ну, чего ещё?
– У меня водка есть.
Предводительница подбоченилась:
– Девки, ша! Про каку-таку водку писака тут гуторит? Чи мне послышалось?
– Водка, водка!
– замотал головой Петров.
– Три ящика под кроватью стоят. Забирайте всё, только отпустите!
– Бабы, гляньте-ка под кровать! Ну, шо, ма?
– Ма, ма!
– заверещали на все голоса бабы, заглянувшие под кровать.
– Так тэж совсим другой коленкор!
– расплылась в улыбке толстуха.
– Милый ты наш человек! А, ну, бабы, зачиняйте дверь. Да, отпустите Петрова, никуда не денется, подлюка. И ты, хлопец, - обратилась она ласково к Лялину, - будь ласка, подходь сюды, не боись. Сейчас пировать будем. А нут-ко, кто там помоложе, слетайте мигом за закуской - одна нога тут, другая там!
Толстуха уселась на одну кровать, все остальные на другую.
Хитро улыбаясь, она сказала:
– Вот видите, девки, мастер Петров-то, наш Ваня-Петя, оказался приличным пацаном, а мы по собственной дури чуть его не оттрахали!
– и засмеялась редким, как удары колокола, смехом.
– Ха-ха-ха!
Женщины вслед за ней закатились в диком, безудержном гоготе. Кровать, на которой они сидели, заходила ходуном, грозя развалиться на части.
* * *
Лялин проснулся от сильной головной боли. С трудом разодрав глаза, он обнаружил на своём плече спящую голову в копне перепутанных и пахнущих рыбой волос. Лялин попытался вытащить руку. Голова недовольно зачмокала и вместе с телом повернулась к нему спиной. Методом тщательной пальпации он определил, что тело головы - женское и, при этом, абсолютно голое! Как оно попало к нему в кровать, Лялин не помнил решительно. Впрочем, он ничего не помнил: и как сам очутился в этой кровати, и было ли у него с этим голым женским телом что-то, о чём он должен сейчас сожалеть? Судя по тому, что он тоже не одет и каждым своим членом ощущал нечистоту - скорее было, чем нет.
Лялин осмотрелся. На кровати, на которой, по идее, должен был спать мастер Петров,
В эту секунду перед Лялиным встал светлый и чистый образ Оленьки Барсуковой. До того, как он узнал её, считай - год, Лялин ни с кем не встречался, то есть он встречался, но ни с кем из них, по разным причинам, до главного дело не доходило, словно сама судьба берегла его, готовила к встрече с самым важным для него человеком. И вот, когда у него есть Оля, он сорвался! И с кем! С лимитчицей из кузовного цеха! Как он мог так поступить! Да, любит ли он свою Оленьку? Лялина охватил ужас, от которого ему стало трудно дышать.
– О, моя лю ... !
– зашептал он заочное прощение, но, получив крепкий удар лимитчицы локтём в бок, вынужден был умолкнуть.
Под скрип кровати Лялин развернулся к полоумной девице спиной и уже даже не шёпотом, а артикуляцией губ изобразил слова: "О, моя лю ...", и вновь получил локтём, уже с ругательством:
– Мать твою, дашь ты мне сегодня поспать или нет?!
– Какая гадость!
– крикнул Лялин и катапультировался из-под одеяла.
Одевшись кое-как в темноте, он вышел из номера. В коридоре он наткнулся на незнакомого мужчину.
– Вы, Егор Лялин?
– спросил незнакомец.
– Ну, я. Чего надо?
– Вам надлежит срочно явиться на работу. Я приехал за вами. Машина ждёт.
Ничуть не удивившись, будто за ним приезжали каждый день, Лялин крикнул:
– Прекрасно! Поехали отсюда!!
Часть 6. Подстава
– Как хотите, а я больше не могу, - с ходу заявил Лялин.
Начальник бюро Дунин и Артур Келептришвилли переглянулись между собой и молча уставились на Лялина.
Лялин смутился, но продолжал:
– Я отказываюсь участвовать в вашем исследовании. Я не такой знаток Маркса, как вы, но, до тех пор, пока на производстве не решены элементарные проблемы, социологам там делать нечего. Ну, честное слово, о какой роли мастера можно говорить при катастрофической нехватке рабочих рук, когда мастер, затыкая дыры, вынужден сам крутить эти чёртовы гайки, которые, к тому же, не лезут на чёртовы шпильки! Согласитесь, сначала нужно научиться делать нормальные гайки, а то идёт сплошной брак! В последний раз кабины пришли без посадочных отверстий! Мастер Петров сам бегал, пробивал отверстия. В целом справился, но две машины ушли с незакреплёнными кабинами. Делайте со мной, что хотите, но на конвейер я не вернусь, хоть увольняйте. А, что вы всё время молчите?
– Мы не молчим, а слушаем, - в своей обычной манере, то есть спокойно и размеренно ответил Дунин.
– Всё, что Вы говорите, весьма любопытно. Но дело в том, что мы вызвали Вас как раз для того, чтобы сообщить о завершении нашего исследования.
У Лялина округлились глаза.
– Что-о-о!? В чём дело?!
– Д-директору завода, - пояснил Артур Келептришвилли, - срочно понадобился приказ о неудовлетворительном состоянии трудовой дисциплины в автосборочном корпусе.
– Ну, и?
– воскликнул Лялин, предчувствуя недоброе.