Моя любимая мачеха, или Она не твоя
Шрифт:
Моя вина. И моя ответственность.
— Ты не виновата.
Голос звенел от ярости, ведь я догадывался, что произошло. И почему Милена упала в мои объятия, и отчего я был настолько слеп, что не смог остановиться. С трудом отвёл взгляд и глухо добавил:
— Забудь о том, что произошло. Иди в душ. Я тут… приберу.
Я не поднимал головы, пока не услышал шорох. Тихие шаги растаяли, мягко хлопнула дверь, раздался шум льющейся воды. Лишь тогда я осмотрелся и, при виде пятен крови на простыне, застонал в голос.
Какой же я подонок!
Сжал простынь и зарычал от боли, которой не было выхода. И не мог быть. Взгляд Милены даже сейчас жалил меня, выкручивал нервы, опустошая изнутри. Лучше бы она кричала. Обвиняла, обзывала… Как Алла, била бы меня, царапалась, рыдала. Лучше бы всё это, чем молчаливая обречённость.
Это убивало. По щеке скатилась противная мокрая капля, и я вздрогнул. Мужчины не плачут. Я не позволил просочиться ни единой слезинке, даже когда ушла мать. Не стоят женщины слёз.
Не все…
— Тварь, — завыл я, будто солёная жидкость открыла некий клапан в сердце. Зарылся лицом в простынь и заорал: — Ну ты и сука, Сабуров! Ты вообще человек?!
Мне бы хотелось услышать это от Милены. Хотелось, чтобы она ударила меня, чтобы накричала. Чтобы расплакалась у меня на груди. Чтобы мы вместе решили, как нам быть теперь.
Вот только нет «нас».
Есть лишь моя одержимая ненавистью искорёженная и ранящая любовь. И кровь на простыне.
Звук воды стих, и я решительно поднялся. Сжав челюсти до ноющей боли, сграбастал испачканную ткань и решительно покинул спальню отца. Я выброшу свидетельство своей подлости, а потом…
Не было «потом».
Ведь она не моя.
Глава 21 Роман
В дом Яромира я влетел, словно смертоносный ураган. Распахнув дверь так, что она жалобно скрипнула. В усеянном бутылками и стаканами холле царила мёртвая тишина, кое-где яркими кляксами валялась одежда. На таких вечеринках чего только не происходило, потому родители друга на время уехали, подарив сыну возможность как следует повеселиться перед началом серьёзной жизни.
Я пнул алые стринги и зашипел раненым псом. И сюда я вчера затянул Милену. Толкнул ангела в грязь. Тварь!
С самой первой встречи мне чудился хвост хитрой дьяволицы. Я не верил, что крылья настоящие. Слепец!
Яромира нашёл на втором этаже. Друг был в той же одежде и выглядел крайне помятым. Зевая, он прищурился:
— Ромыч? Ты чего в такую рань?
— Аллу видел? — без объяснений прорычал я.
— Угу, — он кивнул на коридор и добавил: — Только подожди, я вызову полицию и скорую. Но, если по честнаку, ты сам виноват. Бросил её пьяную в дурной компании. А мне, знаешь ли, некогда было вытаскивать твою бабу из-под мужиков…
Я
— Что, детка, исполнила-таки свою давнюю фантазию? И как тебе в два члена? Понравилось?
Мгновенно проснувшись, Алла взвизгнула и вихрем слетела с постели. Грудь её колыхалась, ляжки белели. Я смотрел на тело шлюхи и не мог поверить, что предпочитал
это. Яромир прав, я использовал её, как резиновую куклу. И сейчас, глядя на женщину, что провела ночь с двумя первыми встречными, ничего не чувствовал.
Не было ни горечи, ни боли. Лишь затопляющая всё злоба. Я бы придушил эту тварь, что толкнула меня на поступок, который я никогда себе не прощу.
— Это ещё что за перс? — привстал один из случайных любовников Аллы. — Присоединиться хочешь?
Я шагнул к кровати и ударом сверху вниз врезал ему в челюсть.
— Ромка! — возмущённо вскрикнул Яр. — Прекрати!
— Ты же вызвал полицию и скорую, — зло прошипел я, не отрывая взгляда от бледной Аллы. — Не могу позволить, чтобы они приехали зазря.
Женщина булькнула и, сжав себя за горло, вытаращила глаза. Я видел, как тряслась её челюсть, как расширились от ужаса зрачки. Перескочил кровать и, не обращая внимания на матерящегося и размазывающего кровь по лицу парня, вжал обнажённую женщину в стену.
Прошипел:
— Что было в стакане, сука? Чем ты меня отравила?!
— Стимулятор! — взвизгнула она и, не выдержав, зарыдала: — Я… хотела тебя! А ты даже не смотрел… Я испугалась, что ты меня не хочешь, вот и…
— Хотела, чтобы трахнул я? — скривился я и презрительно покосился на кровать. Второй парень тоже проснулся и с опаской наблюдал за мной. — А переспала с ними?
— Я не рассчитала дозу… — прохрипела она. — …Не поняла, как всё произошло. Выпила и отключилась… — и, рыдая, вцепилась в меня. — Рома, прости! Я же… люблю тебя. Только тебя!
— Да мне насрать, — стряхнул я с себя её руки и отстранился. — Трахайся с кем хочешь. Но ты, сука, отравила…
Заставил себя замолчать. Никто не должен знать, что я натворил. Будет лишь хуже. Пусть всё останется в тайне. Алла что-то подмешала, от чего у Милены снесло башню. Судя по тому, как вела себя моя бывшая девушка, мачеха не особо понимала, что происходит. А я…
Ублюдок!
Да, меня тоже повело, но я всё ещё оставался в рассудке. И всё равно сделал это. Решил, что Милена вешается на меня, и трахнул.
Нет! Я любил её… Люблю! Стал её первым. И этим ранил. Ведь я забрал то, что было не моим. И наркотик не оправдание.
От безысходной боли я заорал и, схватив настольную лампу, со всей дури швырнул её в стену. Мужики слетели с кровати и выбежали из комнаты, а Яромир метнулся ко мне:
— Ромка, прекрати! — Вцепился в меня и встряхнул: — Блять, я сейчас точно ментов вызову!