Моя любимая ошибка
Шрифт:
— Ты их получишь. Садик получился замечательный, лучше и быть не может! Такой же красивый, как ты.
— Я испачкалась. — Эбигейл попятилась, видя, что Брукс собирается ее поцеловать.
— Ну и что? Надо было дождаться меня. Ты же знаешь, я всегда готов помочь и неплохо разбираюсь в садоводстве.
— Я начала, а потом не могла оторваться.
— А не выпить ли нам вина? Сядем тут и будем любоваться твоим шедевром.
— Сначала надо принять душ и разогреть в духовке лазанью.
— Ладно, иди в душ, а я займусь едой и вином. Судя по результатам,
— Нет, ничего… Я быстро.
Не знает, как поблагодарить за элементарную помощь, догадался Брукс. Однако на сей раз Эбигейл ее хотя бы приняла. Брукс зашел в дом и налил в вазу воды. И даже не стала спорить или искать предлог для отказа. Что ж, это значительный шаг вперед.
Он положил цветы на кухонный стол. Эбигейл сама поставит их в вазу, когда он выйдет в другую комнату. Брукс включил духовку, установил нужную температуру и поставил туда кастрюльку с лазаньей.
Затем он достал вино и два бокала и вынес на переднюю веранду. Наполнив бокалы, он пригубил свой и, опершись на перила, стал рассматривать посаженные цветы.
Брукс все детство провел с матерью на клумбах и грядках и хорошо разбирался в садоводческом искусстве. И сразу определил, что проделанная работа заняла уйму времени. Он видел, что Эбигейл создала настоящее произведение искусства. У нее великолепное чувство цвета, и вся планировка сделана мастерски.
Кроме того, Брукс и в людях разбирался неплохо, а потому понимал, что такой цветник свидетельствует о желании человека проявить чувство собственности и обосноваться на этом месте. Мол, обустраиваю дом по своему вкусу.
Хороший признак.
В этот момент на веранду вышла Эбигейл. Влажные завитки волос обрамляли лицо, а сама она благоухала мылом и весенней свежестью.
— После возвращения домой встречаю первую весну в Озарках, — с задумчивым видом сказал Брукс, передавая Эбигейл бокал. — Наблюдаю, как природа возрождается к жизни. Зеленеет трава на холмах, растения готовятся к цветению, и через всю эту красоту текут ручейки и речки. Залитые солнцем поля, где всходят побеги нового урожая. Игра света и теней. И каждый год все повторяется заново. И я точно знаю, что нет на земле другого места, где мне хотелось бы жить. Здесь я снова дома. Навсегда.
— И у меня точно такое же чувство. Мне это непривычно, но знаешь, как ни странно, нравится.
— Вот и чудесно. Смотрю на тебя, Эбигейл, вдыхаю весенний воздух, любуюсь цветами, которые вот-вот расцветут, и твоими глазами, такими серьезными и прекрасными, и чувствую себя счастливым. И не надо мне ничего и никого другого.
— Ты разбудил во мне незнакомые чувства, и что с ними прикажешь делать? Страшно представить, во что превратится моя жизнь, если все вдруг переменится и я уже никогда больше не смогу их испытывать.
— Так какие чувства я в тебе пробудил?
— Счастье. А еще страх его потерять и смятение.
— Что ж, постараемся сделать тебя такой счастливой,
Эбигейл поставила бокал, подошла к Бруксу, прижалась к нему:
— Может быть, этого никогда не случится.
— Ты вышла на улицу без оружия.
— Но ты же вооружен.
Брукс с улыбкой уткнулся лицом в ее волосы.
— Твои слова вселяют надежду и говорят о доверии. Для начала неплохо.
— Давай присядем на крыльце, и ты расскажешь, как прошел день.
— Давай. — Брукс взял в ладони ее лицо и нежно поцеловал. — Спасибо за заботу, любимая.
19
Брукс снова наполнил бокал Эбигейл. Приближался вечер, тени становились длиннее, и в тишине слышался шум разбрызгивателей, поливавших новый цветник.
Эбигейл не уставала изумляться причудам законодательства, всевозможным лазейкам и порой полному отсутствию логики. По ее мнению, люди вносили в законы, кодексы и установленные процедуры предвзятость и двусмысленность, в то время как справедливое решение вырисовывалось абсолютно четко. А вот закон, который должен бы его принять и проследить за исполнением, был расплывчатым и скользким.
— Не понимаю, как можно отпустить хулиганов? Лишь потому, что они богаты?
— Они считаются невиновными, пока вина не будет доказана.
— Но ведь они виновны, — настаивала Эбигейл. — И все уже доказано. Они сняли номер и нанесли ущерб имуществу. А Джастин Блейк оскорбил словом и действием твоего друга в присутствии свидетелей.
— Блейки имеют право выступить в суде.
Эбигейл только покачала головой.
— А пока они получили возможность с помощью денег попытаться подкупить свидетелей или добиться своего путем угроз. Или просто сбежать, или добиться отсрочки. Твои друзья пострадали материально и морально, а люди, которые в этом виновны, продолжают жить как ни в чем не бывало и занимаются своими делами. Нет, законодательная система несовершенна и ущербна.
— Возможно. Однако без нее наступит хаос.
По личному опыту Эбигейл знала, что именно законодательная система и несет хаос.
— Ответственность за последствия, наказание и восстановление справедливости должны осуществляться быстро и опираться на стабильные законы, которые исключают возможность ускользнуть с помощью денег и не позволяют хитроумным адвокатам оправдывать виновных. В этом случае не будут приниматься лишенные всякой логики постановления.
— Думаю, такое мнение поддержит толпа с веревкой в руках.
— Ты арестовываешь людей, нарушивших закон, — нахмурилась Эбигейл. — И точно знаешь, что они совершили. А значит, должен переживать и даже испытывать гнев, если кто-то из них умудрится обойти закон или останется безнаказанным за содеянное зло благодаря нерадивости ответственных лиц.
— А по-моему, пусть лучше виновный выйдет на свободу, чем невинный окажется в тюрьме. Иногда возникают серьезные причины, позволяющие нарушить закон. И речь не о троих ублюдках, устроивших погром в отеле, а о ситуации в целом.