Моя любимая стерва
Шрифт:
— Заткнись! — презрительно бросил он и отвернулся, потом хохотнул и добавил:
— Пришла понаблюдать? Или ждешь, что и тебе перепадет?
— Я тебя убью! — отчаянно крикнула женщина, а блондин засмеялся:
— Разумеется. А сейчас убирайся и оставь меня в покое. Мне нравится эта девчонка, она красивая, молодая, и я хочу ее. А ты мне осточертела. Ос-то-чер-те-ла, — по слогам произнес он.
Совершенно неожиданно женщина всхлипнула, как-то очень по-бабьи взмахнула руками и процедила плаксиво:
— Как ты можешь? После всего, что между нами было?
— Было — сплыло, — разозлился он и еще раз повторил:
— Убирайся.
— Из-за какой-то стервы ты… — Женщина судорожно сцепила руки у груди, а я решила вмешаться:
— Мне ваш Генрих даром не нужен, просто тошнит от его лап и одеколона. Чем меня оскорблять, лучше б вам проявить женскую солидарность. Огрейте этого типа по башке и освободите меня. Мужчины любят гордых женщин, а вы перед ним унижаетесь. По-моему, это некрасиво и даже глупо.
— Заткнись, дрянь! — взвизгнула она. — Я прикажу — и ты окажешься в море с камнем на шее. Что ты понимаешь? Гадина… он просто, он…
Я думала, она захлебнется собственной злобой, чего ей от души и пожелала.
— Убирайся, — с подлой усмешкой повторил ей Генрих и повернулся ко мне. — Так каких женщин любят мужчины?
— Прекрати! — взвизгнула она. — Отойди от нее. Зачем тебе эта дрянь, зачем?
Стало ясно, от гражданочки помощи не дождешься, но тут произошло кое-что в высшей степени интересное: небольшая дверь в глубине гаража бесшумно открылась, и появился мужчина лет шестидесяти, вслед за ним так же бесшумно вошли еще двое, в них мой наметанный глаз узнал охранников, все трое встали в тени и наблюдали за спектаклем, а он между тем шел полным ходом. Вопли мадам мешали Генриху сосредоточиться на мне, и он начал злиться:
— Катись отсюда! — рявкнул он, наливаясь краской, и добавил:
— Потаскуха…
Как раз в этот момент он и увидел вошедших. Замер на мгновение, неестественно вытянувшись, и вдруг как-то обмяк, будто из него выпустили весь воздух. Мадам пока еще ничего не видела, так как стояла к вошедшим спиной, а я решила ускорить процесс и поэтому вмешалась:
— Повторяю еще раз, я совершенно не претендую на вашего любовника. Он мне даром не нужен. Имей вы чувство собственного достоинства, никогда бы с таким не связались. Он мерзавец, и, раскрыв ему свои объятия, вы здорово просчитались.
— А вот это точно, — кивнул мужчина и приблизился. Женщина вздрогнула, испуганно повернулась к нему и пролепетала побелевшими губами:
— Ваня? Ты вернулся?
— Да, милая. Если честно, уже довольно давно.
Значит, я не ошиблась, налицо любовный треугольник: мафиози, его подружка и его охранник. Интересно, как это скажется на моей судьбе? Я повнимательнее пригляделась к Крутилину, или Жженому (сообразить, что вошедший тип он и есть, особой догадливости не требовало). Среднего роста, подтянутый, прямоугольное лицо с квадратной челюстью, совершенно лысый. Одет с претензией на элегантность: светло-коричневые брюки и лимонного цвета пиджак. Сидит на нем очень неплохо. На первый взгляд Крутилин был похож на модного писателя или преуспевающего режиссера, но только на первый взгляд. Нерез пять минут становилось ясно: он не джентльмен. Наверное, мадам это было известно слишком хорошо, потому что выглядела она так, что я всерьез забеспокоилась не хватит ли ее удар.
— Ваня… — пролепетала она, не в силах произнести что-нибудь более вразумительное.
— Я
Я бы на месте мадам не доверяла таким улыбкам и постаралась поскорее удрать отсюда. Но сил на это у нее не было, она закрыла лицо руками, а затем кинулась в ноги бывшему возлюбленному, я поморщилась, подобные сцены я и в кино не выношу, а в гараже они попросту неуместны.
Крутилин, ухватив женщину за локти, поднял с пола и сказал примирительно:
— Мы еще успеем поговорить, без свидетелей. И молодой девушке вовсе ни к чему знать о наших маленьких секретах. — «Вот уж что верно, то верно». Он что-то шепнул охраннику, тот направился ко мне, освободил от наручников и, взяв за плечо, повел из гаража. Я прошла в нескольких шагах от блондина, он здорово напоминал соляной столп: белая маска вместо лица, остекленевший взгляд, и пульс наверняка не прощупывается.
Охранник вывел меня из гаража в узкий коридор, мы поднялись по лестнице, миновали огромный холл и вновь пошли по коридорам. Путешествие закончилось примерно через пять минут, парень толкнул дверь, и я оказалась в комнате, дверь закрылась, ключ в замке дважды повернулся, и послышались удаляющиеся шаги, а я бросилась к единственному окну, подергала ручку, окно распахнулось, я выглянула и тут же приуныла: окно было метрах в двадцати от земли, причем земля в этом месте землей не была: часть скалы с торчащими острыми камнями. Нечего было и думать о том, чтобы попытаться удрать.
— Ничего, — решила я себя утешить. — Полчаса назад было гораздо хуже. Главное, не раскисать, а выход всегда найдется.
Я оглядела комнату и, обнаружив еще одну дверь, решила в нее заглянуть. Дверь вела в ванную. Очень кстати, я вся пропахла дурацким одеколоном блондина. Одно радует: Генриху сейчас намного хуже, чем мне.
Приняв душ, я посмотрела на свою ночную сорочку и нашла ее совершенно неприличной, потому соорудила из полотенца одеяние наподобие саронга, после чего с удобствами устроилась на диване. Сейчас должно быть шесть часов утра, не больше, и мне пора спать, а мафиози, их охранники и любовницы пусть катятся к черту. С этой мыслью я и уснула.
Взгляд был настойчивый. Кто-то стоял совсем рядом и смотрел мне в лицо, а между тем просыпаться совсем не хотелось. Я прикрыла глаза ладонью и осторожно из-под нее выглянула. Так и есть, господин Крутилин собственной персоной. Впрочем, нет, гражданин ему подходит больше. Сейчас он был одет в джинсы и белую футболку с крохотным золотым вензелем на груди. Да, граждане живут неплохо. Но и мне грех жаловаться.
— Как вы относитесь к животным? — спросила я.
— Что? — Он вроде бы растерялся, не сразу сообразив, о чем я.
— Вы любите животных? Собак, например. Маленьких, — внесла я ясность, с опозданием сообразив, что овчарки ему могут быть несимпатичны.
— Я больше люблю котов, — улыбнулся он.
— А свой кот у вас есть?
— Был. Сдох год назад.
— Все равно, если вы любили своего кота, то должны меня понять. Ромео здесь совершенно одинок, и я за него беспокоюсь.
— Ромео — это собака? — сообразил Крутилин.
— Да. Рыжая такса. Ваш Генрих меня похитил, а Ромео остался в доме, и у меня сердце кровью обливается, когда я думаю о том, что он сидит в одиночестве и… — В этом месте я торопливо отвернулась.