Моя любой ценой
Шрифт:
— Готовься сдохнуть сам! — рычу, бросаясь на него.
Басманов уже плохо держится на ногах, мы сцепляемся, падаем, катаемся по полу, но когда кто-то из моих людей пытается влезть, резко осаживаю. Нет, мы решим вдвоем этот вопрос.
— Это тебе за то, что ты ее обманул! — ору, вбивая кулак в его окровавленное лицо. — Это за то, что заставил думать, что брат мертв!
Он лишь безумно хохочет. Гнусавит что-то вроде ”хороший был план” и “он тоже сдохнет”. И каждое его слово лишь сильнее распаляет мою ярость. Я словно заново проживают
— Тварь! — рычу, продолжая выбивать злость, что кипит во мне. — Мразь! Сука! Кто твой покровитель? Кто?
Тот ошашело лыбится, скалится перед своим финалом.
— Он придет за ним, — шепелявит, и все же выдает. — Придет… И вы сдохнете… Сучка твоя тоже…
Это последнее, что ублюдок произносит, перед тем как окончательно вырубиться. В этот раз уже навсегда.
Адреналин не просто гуляет в крови, кажется, я весь из него одного состою. Встаю, пошатываясь. Оглядываюсь на распластанное тело и чувствую, что мало. Слишком он мало он получил.
Вдох, выдох. Еще один. В голове проясняется, и, наконец, обретаю связь с реальностью. Алый цвет отступает, и снова фокусируюсь на остальных, кто наблюдает все это.
— Я же говорил, все обойдется, — ухмыляюсь, видя обалдевшее лицо Дамира.
— Ты ведь знал? — тихо спрашивает он. Делает ко мне шаг, и я уже знаю, что будет дальше.
— Это имеет значение? Дело сделано. Мишени на ее спине больше нет, и мы можем закончить сделку.
В голове слегка звенит — Басманов все же съездил разок удачно, так что первый бросок Дамира пропускаю. Парни тут же реагирую, но я останавливаю их жестом. Не дело это, других вмешивать. Смотрю на Асадова, а потом от души вваливаю ему в челюсть.
— Ты, мать твою, охерел?! Ты сделал из нее наживку! Я, блядь, доверился тебе! — ревет Дамир. Замахивается и выписывает ответочку. Кажется, что-то хрустит. Или это только кажется? В итоге танцуем друг с другом, отвешивая по очереди друг другу. Замечаю, что девчонка его совсем того — бледная, еще и дышит странновато. А мне такое без надобности. Не для того затевалось все.
— Остынь! — рявкаю на придурка, переставая скалиться. — Твоей девчонке плохо!
Дамир застывает. Оборачивается.
И наконец, блядь, делает то, что давно пора — переключает внимание на нее. А мне надо разгрести то, что осталось после Басманова и как следует переговорить с Лихачевым.
А уж после… После я смогу, наконец, приехать к Злата и теперь уже совершенно точно рассказать, что же с ее братом.
56. Злата
Феликс постоянно пропадает на работе, как он говорит, по делам. А еще мне кажется, он что-то недоговаривает. И это меня угнетает. Но сегодня я решила, что либо мы поговорим начистоту, либо… Либо нет смысла что-то продолжать!
Однако когда он приезжает домой побитый, я напрочь забываю про все свои решения.
— Боже,
— Тише, красота, — усмехается он. — Ну, кто на меня может напасть?
— Шутишь? Или забыл, как уже пытались?
— Да все ж в порядке, царапины просто, — отмахивается Багров.
— Ты себя в зеркале видел? Или ты… Ты не расскажешь мне правды, да? Как и все это время?
Он вздыхает.
— Расскажу. Теперь да. Только давай не так громко — башка трещит. А еще поесть бы… — он многозначительно поглядывает в сторону кухни.
— Голодный, значит? Хорошо. Будет тебе поесть. Но сначала — обработаем все!
Он на удивление слушается и даже сам аптечку приносит. И пока я обрабатываю ссадины и мажу мазью синяки, терпеливо ждет, и понемногу все ближе притягивает к себе.
— Феликс! Я сейчас криво пластырь наклею! — возмущаюсь.
— Да и плевать! — рявкает он и, отбросив вату и все остальное, добивается своего — вынуждает сесть к нему на колени и набрасывается на меня с поцелуем. — Весь день ждал.
— Так ждал, что кулаками махал?
Феликс качает головой. Усаживает меня поудобнее.
— У меня для тебя новость, золотце. Только не надо нервничать и рыдать.
— Что? Что-то плохое?
— Ну, почему же. Брат твой жив. Но! Состояние тяжелое. Сейчас он уже в клинике.
В первые мгновения я оглушена. Мне кажется, сейчас за спиной у меня вырастают настоящие крылья.
— Это правда? — смотрю на него сквозь слезы и не могу сдержаться.
— Просил же не рыдать, — ворчит Багров.
— Ты сделал это… Боже, ты правда сделал! Спасибо! Спасибо! — обнимаю его, прижимаюсь, плачу. Феликс напрягается по моей рукой, и я мгновенно отстраняюсь.
— Что? Больно?
— Все нормально.
— А когда я могу поехать к нему?
— Давай завтра. Он редко приходит в себя. Его нашли избитого и запертого в подвале. Так что… Дай ему время. Хотя бы до завтра.
Я бы, конечно, побежала и сегодня. Но вижу ведь, что Багров и правда устал. Да и после такого подарка…
— Я не делал этого с ним, — вдруг говорит он. — И доказательства есть. Нашел. Басманов заранее все продумал.
Растерянно смотрю на него. А ведь у меня больше и мысли не было, что Феликс как-то в этом замешан. И уже давно.
— Да я не…
Он не дает договорить. Кладет пальцы на губы, пресекая мою попытку.
— Я понимаю, почему ты так думала. Не хочу, чтобы между нами оставались недомолвки. Так что надеюсь, этот вопрос теперь закрыт.
— Конечно… Спасибо тебе. За все.
— А теперь-то меня в этом доме покормят? — усмехается он, склоняя меня к себе все ближе. — Или перейдем сразу к десерту?
Вывернувшись, бегу разогревать еду, сервирую стол. И чувствую необычайный прилив сил.
— Ты поэтому все это время так много не договаривал? — осторожно спрашиваю, когда ужин остается позади. — Думаешь, я не вижу? Но я же не дура.