Моя милая ужасная невеста
Шрифт:
— Ты ничего не смыслишь в романтике, поэтому доверься мне, — заговорщицки тихо посоветовал он. — Наши родители оценят.
— Тогда я вынуждена узнать, что ты предпочитаешь из еды. Не подумай, что меня очень интересуют твои вкусы. Не хочу, чтобы твоя мать поняла, что я вообще не в курсе.
— Естественно, — хмыкнул Закари, блеснув насмешливым взглядом. — Спрашивай.
— Отвечай, не задумываясь, — велела я. — Сыр или ветчина?
— Сыр.
— Яблоки или груши?
— Не люблю фрукты.
— Кофе или чай?
— Кофе.
— Черный? —
— С молоком.
У меня чуть челюсть не отвисла.
— Серьезно? Торстен, ты пьешь кофе с молоком? — недоверчиво уточнила я.
— И сладкий, — добавил он с улыбкой. — Никогда не пробовала?
— Нет, — скривилась я.
— Но все равно не одобряешь, унылый ноябрь, — заключил он.
— Даже комментировать не стану, — презрительно фыркнула я. — Лучше попрошу собрать нам корзину для пикника, пока не узнала о тебе еще чего-нибудь бесящего. Встретимся через пятнадцать минут в холле.
За это короткое время я успела передать просьбу на кухню, заскочить в южную башню за теплой шалью и окольными путями — подальше от оранжереи, — добралась до холла. Но Закари оказался точен, как пробуждающий артефакт. Он уже был на месте и с любопытством изучал знаменитых каменных драконов башни Варлок.
Уменьшенные копии магических тварей, должно быть, когда-то обитавших в старом темном клане, появлялись сами собой в разных местах и позах. Изваяния с раскрытыми крыльями выступали из стен и словно заползали на карнизы. Щерили до жути реалистичные клыки в сторону парадных дверей. Свернувшись, подобно каменным кошкам, спали в нишах. В холодные сезоны драконов становилось больше, словно их влекло тепло. Весной каменное поголовье начинало редеть.
Спрятав руки в карманы брюк, Закари разглядывал мраморную драконью морду, вылезающую прямехонько из ступеней. Чуть ниже уже проклевывался хребет с характерными наростами, край крыла и когтистая лапа. Новый житель холла собирался нахально дремать поперек лестницы. Теперь всю зиму, пока он не сбежит за каменными сородичами, придется смотреть под ноги, чтобы не споткнуться и не пересчитать ступени пятой точкой. Их, если что, пятьдесят. И каждая с острым ребром.
— Всегда было интересно, как они выглядят, — не поворачивая ко мне головы, прокомментировал Закари.
— Драконы то вырастают, то уходят в стены. — Я указала на одну из каменных фигур, практически утопленную в украшенный лепниной высокий потолок. — Потом появляются в других местах. Мы привыкли.
— Какая-то магия? — Он покосился на меня.
— Мы считаем это проклятьем Торстенов, — ухмыльнулась я. — Прабабка Раиса говорила, что если драконы не вернутся, то придет конец нашего ковена.
— Вы верили ее предсказаниям?
— Исполнялись с завидной регулярностью, — с трудом сдерживая улыбку, оповестила я.
— То есть с примирением Торстены поторопились, — хмыкнул Закари. — Стоило просто дождаться, когда из вашего холла исчезнут драконы.
— Да брось! — протянула я. — Уверена, что в вашем замке мы тоже что-нибудь прокляли.
— У нас говорят, что драконы вымерли
— Вообще-то, доказано, что драконы вымерли из-за изменений в магическом равновесии, — напомнила я. — Но будем честны: виноваты Торстены.
Он бросил на меня снисходительный взгляд:
— Ты не готова к этому философскому спору.
— Никто не собирается спорить. Это исторически доказанный факт.
— Доказан летописями Варлоков? — хмыкнул Закари.
Вообще, с драконами случилась мутная история. В башне Варлок жила самка Зараза, в замке Торстен обитал самец Кейран. Мои выдающиеся предки предприняли отчаянную попытку не дать магическим тварям исчезнуть с лица земли и попытались свести двух ящеров, но из-за Торстенов все пошло насмарку. Крылатые жених и невеста передрались! Хозяева Кейрана принялись предъявлять претензии, а грозная Агата, мать-основательница нашего ковена, известная на семь королевств крутым нравом, чуток вспылила. В итоге вместо драконьего потомства мы получили кровную вражду.
— Торстен, ты нарываешься на светлую благодать, — предупредила я, чувствуя, что совершенно нелогично начинаю злиться. — После сегодняшней ночи мне очень хочется нести добро и творить хорошие дела.
— На какое доброе дело я тебя вдохновляю, сентябрь? — промурлыкал он. — Я заинтригован — обычно ты творишь и не предупреждаешь.
— На заклятье немоты, Торстен, — отозвалась я с мягкой улыбкой, нечеловечески сведшей челюсть. — Поэтому сделай милость, прекрати болтать чушь, чтобы я не тратила на тебя светлую магию.
Неожиданно раздалось сдержанное покашливание. Встрепенувшись, я выглянула из-за Закари, как из-за заграждения. Фергюсон с самым осуждающим видом держал корзину для пикника и теплый клетчатый плед.
— Хозяйка, все готово, — загробным голосом промычал он.
От настоятельно предложенного сопровождения мы отказались и забрали у лакея пикниковый скарб. Внутри корзинки что-то позвякивало. Закари с легкой улыбкой протянул мне раскрытую ладонь. Недолго думая, я попыталась ему всучить доставшийся мне колючий плед. Не сработало. Выразительно вздохнув, он схватил меня за руку, сжал покрепче, словно кто-то собирался вырваться (естественно, собирался), и увлек вниз по лестнице. Что сказать? В умении изображать большую любовь Закари Торстен давал мне сто очков фору, но держать его за руку все равно было странно.
Тяжелая входная дверь, вчера напрочь отказавшаяся впускать гостей, величественно раскрылась. В холл с громкими разговорами ввалилась разношерстная компания местных чародеев. Мы поравнялись на середине лестницы.
— Доброе утро, — бодренько поздоровалась я.
Закари тоже поздоровался. Кивком головы. В общем, повел себя, как высокомерный паршивец.
Нас провожало ошарашенное молчание, а спину жгли любопытные взгляды. Если кто-то в замке был не в курсе, что я встречаюсь с бывшим врагом, то к обеду об этом узнают абсолютно все обитатели. Даже наш алхимик. А до него новости иногда доходят с таким опозданием, что успевают устареть.