Моя мятежница

Райан Кендалл

Его слова кинжалами вонзались мне в грудь. Сердце ныло, дышать стало трудно. Я зацепилась за слова «молодой», «одинокий» и что-то о том, что у нас «все слишком серьезно».

Я вспомнила о его репутации кобеля в колледже, о том, что он считался парнем, который не хочет постоянных отношений. Почему я тогда не прислушалась к этим разговорам? Не была более осторожна? Настолько, чтобы не отдать ему свое сердце.

Всхлипнув, я спросила:

– Ты хоть когда-то любил меня?

Спокойный,

как всегда, Алекс посмотрел мне в глаза.

– Мне жаль. – А затем он выкатил свой все еще не разобранный чемодан через парадную дверь и ушел.

Я сложила оставшиеся после нашего ужина тарелки в раковину, налила себе рюмку водки и выпила неразбавленной. На вкус она была ужасна и обожгла мне горло, но я была рада этой горечи.

Разве не это я заслужила? Чувствовать себя ужасно? Я была такой глупой, и теперь чувствовала себя разбитой. Я свернулась калачиком на диване и проплакала два дня.

* * *

Мои мысли прерывают крики на льду.

Это Алекс и Прайс Сент-Джеймс, известный весельчак в команде. Но сегодня он не смеется. Нахмурившись, парень с отвращением бросает клюшку на лед.

Ну вот и оно.

Я делаю вдох. Сейчас не время вспоминать о моем разрыве. Во всяком случае, мне не хочется вновь переживать болезненные воспоминания последних недель.

– Ладно, на сегодня хватит. Идите в душ, ребята, – кричит Уайлдер, снимая свою ярко-зеленую кепку «Титанов» и проводя рукой по потным каштановым волосам. Когда он поворачивается ко мне, в его глазах читается чистое отчаяние.

– Что ж, это было жестко, – говорит он с тяжелым вздохом. – Они чертовски неуклюжие.

Я достаточно часто была на командных встречах с тренерами, чтобы у меня сложились с ними достойные отношения, особенно с Уайлдером. Как и я, год назад он получил свою долю неприятностей, когда стал самым молодым тренером за последние десятилетия. И хотя мне неприятно основывать наши профессиональные отношения на том факте, что мы оба подверглись нападкам со стороны спортивных фанатов Бостона, я должна завоевывать союзников любыми средствами.

– Они все портят, – бормочет он, глядя на лед. – У нас много талантов, но сейчас они растрачиваются впустую.

Я киваю, наблюдая, как игроки исчезают в тоннеле, ведущем в раздевалку, уходя за пределы слышимости.

– Проблемы доставляет кто-то конкретный?

– Не-а, просто вся команда, – ворчит он. – Я знаю, тебе будет неприятно слышать это, но они не приняли твою кандидатуру в качестве владелицы команды.

Я плотно сжимаю губы, отступая и скрещивая руки на груди.

– Понимаю.

Я пытаюсь притвориться, будто меня не трогают эти слова, но, черт возьми, это не так. Я-то думала, что моя собственная команда не будет похожа на тех придурковатых репортеров, которые подвергают сомнению каждый мой шаг. Я люблю эту команду, но, кажется, в обе стороны это не работает.

– Но дело не только в тебе, – говорит

тренер. – Но и в Брауне. Они еще не приняли его как часть команды. И, ну… – Он указывает на лед и медленно качает головой. – Ты сама видела, как все идет. И все же он неостановим. Если они как-то сработаются с ним, Браун станет идеальным дополнением к команде. Сейчас он рассеян. На взводе. Но я знаю, как только он оправится, команда, скорее всего, поддержит его. Тут хоккейные блоги не ошибаются.

Мой желудок выворачивается наизнанку, когда я слышу о блогах.

Это правда, Алекс Браун стал темой всех спортивных подкастов и фан-сайтов с тех пор, как несколько недель назад мы подписали с ним контракт. Я не могу пролистать свою ленту в Твиттере без того, чтобы не увидеть фото новенького центрового Бостона, шестифутового бога, с которым город связывает свои надежды и мечты. Если я злодейка, то он – вот-вот станет героем.

Как будто видеть своего бывшего везде, куда ни посмотришь, недостаточно, мне еще приходится постоянно видеть свое лицо рядом с его. Несмотря на наш разрыв, мы все еще остаемся горячей темой.

У каждого есть мнение, и все мнения одинаковы: если Браун и не стал спасителем команды в этом году, то исключительно из-за меня.

Но я сомневаюсь, что это станет проблемой. Если я и узнала что-то об Алексе за годы, проведенные с ним вместе, так это то, что хоккей всегда был его первой любовью. Он спортсмен до мозга костей, боец, и ничто не сможет встать между ним и игрой. Даже наш разрыв или переход в новую команду, которая еще не вполне приняла его.

Тренер Уайлдер прав – Алекса невозможно остановить, и он добьется своего так или иначе. Я только надеюсь, ради нашей команды, что сближение произойдет скорее раньше, чем позже.

– Может, им стоит услышать это от тебя. – Тренер переминается с ноги на ногу, теперь глядя на меня. Когда я открываю рот, но не отвечаю, он кивает в сторону раздевалки. – У них есть свои сомнения на твой счет. Но, думаю, как только они узнают тебя и поймут, что ты серьезна, сразу возьмутся за дело.

Я выпрямляюсь, убирая выбившуюся светлую прядь обратно в низкий пучок, и разглаживаю пиджак. Когда меня назвали владельцем, я разослала электронные письма персоналу и всей команде, представилась и дала понять, что готова к отличному сезону.

Но, возможно, он прав. Может быть, стоит представиться лично. Показать, что я серьезно настроена, пусть даже и не планировала давать сегодня речь.

– Я в игре, если вы считаете, что это поможет, тренер Уайлдер.

– Прошу, зови меня Уайлд. Все так зовут.

– Ладно, Уайлд, – говорю я. – Веди.

Я схожу со льда вслед за ним, ломая голову над правильными словами, способными мотивировать терпящую неудачи хоккейную команду. Мою терпящую неудачи команду. Если мы хотим получить хотя бы пятьдесят процентов шанса на плей-офф в этом году, этим ребятам нужно собраться. Быстро.