Моя небесная жизнь: Воспоминания летчика-испытателя
Шрифт:
Следующим ушёл в мир иной Александр Щукин, выпустившийся из ШЛИ гораздо позже меня. Если Толя Левченко был командиром отряда, а потом — командиром второго экипажа «Бурана», то Саша Щукин стал вторым пилотом в экипаже Левченко. Он отличался крепким телосложением и обладал великолепным чувством юмора. Это был хороший, прямой парень с завидной профессиональной подготовкой. За короткий срок Щукин стал одним из ведущих лётчиков ЛИИ. Он участвовал в программе испытаний системы дозаправки в воздухе самолёта МиГ-25, отрабатывая технику этого сложного манёвра. Саша творчески подошёл к этой программе и выработал свою методику. Когда я познакомился с ней, она показалась мне вначале
18. ИССЫК-КУЛЬСКИЕ СНЫ
С годами мы с Сашей подружились, особенно когда он перешёл в отряд Игоря Волка. Однажды Игорь пригласил меня поехать с ними на сборы на Иссык-Куль. И я не раздумывая полетел. Игорь Волк был для своего коллектива командиром и старшим товарищем. Мои же отношения с ним были более независимыми и дружескими. Поэтому на сборах я и общался в основном с Игорем или Сашей. В часы, что проводили мы вместе на пляже, теннисном корте, на спортивных снарядах, сдавая знаменитый тест Купера, Саша открывался мне всё больше и больше как человек. Я знал, что ЛИИ представлял собой очень сложный организм с непростыми человеческими отношениями, и Саша в этом коллективе слыл весьма авторитетным человеком. Окончание отдыха, или, правильнее сказать, сборов прошло у нас с Щукиным довольно экзотично. Когда мне надо было уже улетать домой, ребята переезжали ещё на неделю на новое место спецподготовки. У Саши же были какие-то вопросы в Москве, и он предложил:
— Давай полетим домой вместе!
Погода на Иссык-Куле, как всегда, была великолепной. Днём 23-25 градусов тепла, а ночами доходило до минус 4. И если встать пораньше, часов в 6-7 утра, можно было наблюдать необыкновенное зрелище. На базе было несколько больших клумб с различными сортами роз и маленькими фонтанчиками — разбрызгивателями воды. На заре лепестки и листочки розовых кустов покрывались блёстками льда и под первыми лучами солнца переливались всеми цветами радуги. Они напоминали каменные цветы из сказки Бажова. Но вот солнце начинало припекать, и буквально на глазах цветы оживали. Очевидно, это были особо стойкие сорта — с ночными морозами они не вяли, а как бы засыпали, чтобы утром родиться заново. Каменные цветы превращались в живые. На меня это производило завораживающее, неизгладимое впечатление…
В день отъезда мы с Сашей проснулись рано. Директор пансионата выделил нам для поездки во Фрунзе «Москвич» и дал час на сборы. Мы собрались за несколько минут, и я предложил Щукину:
— Саш, давай в последний раз искупаемся в Иссык-Куле и пройдёмся по этим красивым местам.
Мы пробежались лёгкой трусцой до озера, разделись. И подумали: зачем нам потом в мокрых плавках садиться в машину и ехать в город? Подумали, сняли последние предметы своей одежды и прыгнули в прозрачные и холодные воды знаменитого высокогорного озера. В том месте надо было пройти ещё метров Двадцать, чтобы вода достигла груди. Температура была 15 градусов. Словом — парное молоко, если считать, что даже в середине лета температура воды в Иссык-Куле не поднимается выше восемнадцати. Мы окунулись и поплыли наперегонки: Саша великолепно плавал кролем.
Мы проплыли с полсотни метров и повернули обратно. По телу пошёл бодрячок. У нас было только одно желание — быстрее доплыть до мелководья, добежать до берега, энергично растереться полотенцами, а затем сухими и бодрыми отправиться на завтрак. Но нашим мечтам сбыться было не суждено. Когда мы стали выходить из воды, то заметили на берегу группу девушек, человек пятнадцать. Оказывается, на берёг вышла сборная Казахстана по художественной гимнастике. Разминаются, машут нам руками. Незадолго до этого они приходили к нам на дискотеку, танцевали, а поскольку мы были помоложе местного населения, то, видимо, приглянулись юным спортсменкам.
Ситуация была, конечно, забавной. Для них. А для нас? Если выбежать из воды, то мы предстанем перед ними абсолютно голыми. И мы закричали в один голос:
— Девчонки, отойдите в сторонку! А девчонкам было лет по 17-18. Они улыбаются и прыгают себе, как будто ничего не понимая. И два тренера, обеим лет по тридцать, женщины тоже симпатичные, в самом соку, выстроили их лицом к озеру и продолжают как ни в чём не бывало руководить занятиями.
Мы опять закричали:
— Девочки, отойдите, нам нужно одеться…
Они наверняка видели, что мы вошли в воду нагишом, но продолжают делать гимнастические упражнения. Мы подплыли, не вставая, уже почти к берегу, где вода нам была по колено, присели и умоляем:
— Девочки! Холодно ведь. Не ставьте нас в конфузное положение!
Они прикидываются, что не слышат, и продолжают разминаться под магнитофон. В общем, посидели мы так в воде минут двадцать, и я говорю:
— У нас два выхода: либо заработать простатит и остаться на всю оставшуюся жизнь импотентами, либо плюнуть и, невзирая ни на что, выбежать из воды, быстро одеться и высказать им всё, что мы о них думаем.
Мы выпрыгнули из воды и, прикрыв ладонями особо интимные части тела, выбежали на берег. Тут послышался громкий хохот. Гимнастки встали в кружок и запрыгали в какой-то весёлой пляске. Ну, а мы стали быстро прямо у них на глазах одеваться. В результате, изначально не желая не замочить плавок, мы поспешно надели на абсолютно мокрое тело бельё и спортивные костюмы. Вежливо намекнув девушкам, что делать так нехорошо, а тренерам указав на далеко не правильные методы воспитания, мы ринулись с большой скоростью переодеваться. Девочки тут же свернули занятия и убежали.
Когда мы с Сашей появились в столовой, смотреть на нас было жалко. Мы до того промёрзли (в пансионате к тому же в этот день не оказалось горячей воды), что выглядели как сизые курицы после долгого пребывания в морозилке. С нами была отдельная сумка с мокрыми вещами. Одним словом, выгадали!
Когда мы сели в «Москвич», оказалось, что и печка в нём не работает. Мы согрелись только часа через три, где-то на полпути к Фрунзе. Забавность всего происходящего усиливалась тем, что накануне, в пятницу, мне приснился сон. И пока мы ехали, я рассказал его Саше:
— Представляешь, мне приснилось, что я султан, ты — мой визирь, и у нас с тобой целый гарем восточных девушек. Потом всё пропадает. И нас вдруг избирают депутатами, причём от Ленинграда. Вот такой наворот.
Тем временем мы подъехали к фрунзенскому аэропорту. Нас встречает Сергей, сын Усубалиева, тогдашнего первого секретаря Компартии Киргизии, и приглашает остаться и погостить ещё денька два во Фрунзе. Но мы вежливо отказываемся. Входим в здание аэропорта, и тут выясняется, что рейс на Москву откладывается из-за плохой погоды в столице.