Моя нечаянная радость
Шрифт:
– Да что с тобой последнее время творится? – воскликнула Лариса Анатольевна, понаблюдав за такими Майкиными манипуляциями. – Капризничать в еде стала, все не по тебе, на Новый год так вообще гороховый суп ела за столом! Что, совсем в свое вегетарианство ударилась?
– Не совсем, – покачала головой Майка.
Она посмотрела на родителей, сидящих напротив нее за столом, переводя взгляд с одного на другого, и прикинула, что ужин они почти уже съели и вполне можно приступать к основному, так сказать, блюду – признаниям.
Ну и приступила.
– Мам,
Немая сцена! Родители уставились на дочь в недоумении, словно у нее на голове у них на глазах выросли зеленые рожки и прямо вот сейчас выяснилось, что она с другой какой планеты. Первым в себя пришел папа:
– Как?..
– Когда? – перебила его мама.
– Ты же вроде… – завис на следующем вопросе папа.
– …ни с кем не встречалась? – закончила за него мама.
– Не встречалась, – вздохнула повинно Майка.
– Тогда как?.. – обалдел совсем Лев Егорович. Видимо, теория о других планетах имела-таки актуальность.
– Ну… – протянула Майка, изобразив смущение лицом, – это ребенок Батардина.
– Но у вас же фиктивный брак, – напомнил папа.
– Да, абсолютно фиктивный, – подтвердила дочь и пояснила ма-а-аленький нюанс: – Но так получилось, что первую брачную ночь мы спали вместе. – И постаралась даже как-то обосновать сей факт: – Ну, стресс оба перенесли от общения с Никоном и все такое, а мне ночевать негде было…
– Подожди, – окончательно запутался папа. – Тогда…
– Получается, что это было полгода назад? – закончила за мужа вытекающий из вышесказанного правомерный вопрос Лариса Анатольевна.
– Ну… да, – поддержав мимикой казус ситуации, подтвердила Майка.
– То есть, что… – посмотрел вопросительно на жену Лев Егорович. – Это сколько?
– Двадцать шесть недель, – еще разок тяжко вздохнув, пояснила дочь. – Шесть месяцев.
– Как шесть? – обалдела Лариса Анатольевна и возмутилась беспредельно: – Почему ты раньше нам не сказала?!
– Подожди, Ларис, – остановил ее Лев Егорович, положив ладонь жене на руку. – Это что, получается, через три месяца мы станем дедушкой и бабушкой?
– Вообще-то да, – кивнула Майка.
– То есть через три месяца у нас родится внук или внучка? – почти вкрадчиво спросил он.
Похоже, именно сей факт произвел на Льва Егоровича самое сильное впечатление.
– Внук, – подтвердила Майка и улыбнулась. – УЗИ показало мальчика.
– Да подождите вы оба! – повысив голос, потребовала Лариса Анатольевна и, громко хлопнув ладонью по столу, разгневанно посмотрела на дочь и повторила вопрос: – Почему ты раньше не сказала, я тебя спрашиваю?!
– Потому что я не знала! – тоже повысила голос Майка и призналась уж совсем и окончательно: – Я вообще думала, что больна и у меня рак!
И тут же расплакалась.
Родители повскакивали со своих мест и кинулись к дочери утешать, спасать и защищать,
– Ну-ну, детка, – вытирала слезы с ее щек мама, – тебе теперь нельзя волноваться, а плакать так тем паче!
– Лара! – вдруг расплылся в счастливой улыбке Лев Анатольевич. – Ты понимаешь хоть, что у нас весной будет внук! Внук!
– Ну, все… – разулыбалась Лариса Анатольевна, посмотрев на него, – у отца счастье случилось.
– Не у отца, а у деда, – поправил ее муж и тут же, став серьезным, спросил у дочери: – А отцу-то ребенка ты собираешься сообщать?
– А как ты себе это представляешь? – спросила Майка. – Полгода молчала и вдруг нате вам: Батардин, ты скоро станешь папой.
– Ну и что, – возразил будущий дед, поднялся с корточек, на которых сидел возле нее, обошел стол, сел на свое место и очень серьезно посмотрел на дочь. – Во-первых, он обязан знать, а во-вторых, после той трагедии, что случилась у мужчины в жизни, я думаю, известие о сыне станет для него спасением.
– Или наказанием и страшным кошмаром, – села рядом с ним, вернувшись на свое место за столом, мама.
– В каком смысле? – не понял Лев Егорович.
– В том самом, что и этого ребенка он не будет воспитывать, и этот сын, так же, как и первый, станет жить далеко от отца. Ты представляешь, что он будет чувствовать? – разъяснила она и строго посмотрела на дочь.
– А он не будет его воспитывать? – спросил Лев Егорович, тоже посмотрев на дочь.
– У нас фиктивный брак, – напомнила Майка. – И у каждого своя жизнь.
– И вполне реальный ребенок, – строго напомнил папа. – Его ребенок.
– И что? – заводилась непонятно от чего Майка.
– Вот и я хотел бы знать: и что? – тоном строгого отца произнес Лев Егорович и напомнил: – Фиктивным он у вас был, пока вы в кровать не легли, а теперь он более чем не фиктивный! Ты обязана ему сообщить, а уж пусть он решает, как поступить в данной ситуации.
– То есть создавать со мной настоящую семью или нет? – саркастически произнесла Майка. – Нет, спасибо, я предпочитаю, чтобы мужчина жил со мной потому что любит, а не из-за ребенка или по принуждению.
– Если я правильно понял то, что ты о нем рассказывала, то этого твоего Батардина вряд ли кто может к чему-нибудь принудить, – хмыкнул папа и настойчиво повторил: – Майя, ты обязана ему сообщить, а уж там договоритесь, вы разумные люди, как будете растить и воспитывать сына.
– Но я не могу! – простонала Майка. – Ну ты представь себя на его месте, пап! Вот что бы ты подумал и почувствовал, если бы тебе женщина сообщила, что она на седьмом месяце беременности? А какого черта, спрашивается, ты молчала все это время? И какого сейчас об этом решила рассказать?