Моя неделя с Мэрилин

Кларк Колин

Оливье не проявил ни капли сочувствия, когда я зашел в его гримерную по окончании съемок.

— Она самая дурная, капризная и непостоянная баба из всех, кого я знаю! Какого черта она из себя строит? Тони сказал, вы гуляли в субботу. Что пошло не так? Почему она не может явиться на работу? Я не хочу слышать подробности! Мне плевать, что вы делали, хоть любовью занимались! Ты сможешь привезти ее в студию завтра утром? Она собирается закончить работу над этим фильмом или нет?

— Мы с Мэрилин чудесно провели день,

мы были на природе, — ответил я. — Но как только мы вернулись, на нее набросилась Пола и напугала до полусмерти, а потом Мэрилин приняла эти таблетки. Это был своего рода способ вернуть себе контроль над ситуацией. Я полагаю, Милтон и Пола решили, что я могу им навредить, подорвать их влияние. Теперь они не позволяют мне приближаться к ней, даже говорить с ней. Я сомневаюсь, что она приедет завтра, но знаю одно: она решительно настроена снять фильм. Она сама заявила мне об этом со всей серьезностью. На самом деле это было единственное, что она сказала о работе за весь день. В остальном она просто решила устроить себе выходной...

— С тобой, — добавил Оливье ворчливо.

— ...я просто был недалеко, и она взяла меня с собой.

— Ну, так значит, если ты вдруг опять окажешься «недалеко», попытайся убедить ее прийти на работу. Она хочет, чтобы ее считали профессиональной актрисой. Она никогда ею не станет, это очевидно, но если она появится в студии, это уже будет первый шаг.

Ужин с Тони и Энн в тот вечер был еще более унылым, чем обычно. Оливье, очевидно, просил Тони не злиться на меня, но я уверен, что сильно его разочаровал. К тому же Тони — как обычно — никак не мог понять, что происходит.

Я поднялся к себе в спальню. Роджер так и не звонил, а я не осмелился говорить с ним по телефону в коридоре, где Тони бросал бы на меня мрачные взгляды, а Энн — ловила бы каждое мое слово. Должно быть, в конце концов я отключился, потому что, когда я услышал шуршание шин по гравийной дорожке, часы показывали полвторого ночи. Затем я услышал голос Милтона.

— Колин! — Он стоял на газоне и размахивал фонарем. — Колин!

Я открыл окно как можно тише и осторожнее. Тони обычно пушкой не разбудишь, но Энн спала очень чутко.

— В чем дело?

— Мэрилин...

В середине ночи все обретает драматический оттенок.

— Она умерла?

— Нет, господи упаси, но ей плохо. Она сказала, что хочет видеть тебя прямо сейчас. Одевайся и спускайся. Она уже, может быть, в коме.

В его словах явно было какое-то противоречие.

— Что я могу сделать?

— Не знаю, — сказал Милтон, — но попытаться стоит. В ином случае мне придется вызвать врача. Поторопись!

Врача! О боже! Я натянул брюки и свитер и как можно бесшумнее прокрался в холл. Я не решился зажечь свет и в спешке несколько раз чуть не убился на скользких дубовых ступенях. Я боялся даже

представить, что скажет Тони, если поймает меня.

Милтон ждал меня в машине с выключенными фарами.

— Садись, — торопил он. — Нельзя терять ни минуты.

— Ни за что. Я не хочу опять оказаться отрезанным от мира, — возразил я. — Я поеду на своей машине.

Когда мы добрались до Парксайд-Хауса, там царила суматоха. Все бегали в ночных пижамах и одеялах, словно во время налета вражеской авиации. Пола кудахтала как курица, у Хедды были совершенно ошалевшие глаза, а Роджер хранил мрачный вид.

— Я думаю, придется выломать дверь, — произнес он несколько торжественно.

Роджер явно опасался худшего.

— Еще не время, — раздраженно бросил Милтон.

Новая дверь стоила денег, к тому же, если бы мы вломились в спальню, это вконец расстроило бы Мэрилин. На заднем плане топталась Мария. «Наверняка напишет заявление об увольнении, — подумал я, — особенно если мы выломаем дверь».

— Колин должен немедленно подняться, — сказала Пола. — В конце концов, она же позвала его.

— Это было час назад, — угрюмо заметил Роджер, — и с тех пор мы не слышали ни звука.

— Вероятно, она просто крепко спит, — сказал я, — и я сомневаюсь, что она хочет, чтобы ее будили. Но если это единственный способ сделать так, чтобы все успокоились и вернулись в свои кровати, то я попытаюсь.

Мы ровным строем поднялись по лестнице и попали в тот самый коридор, где я впервые увидел Мэрилин, когда она сидела на полу. Мне казалось, это было очень давно.

Я подкрался к двери спальни. Тук-тук-тук.

— Мэрилин? Это я. Ты не спишь?

Тишина.

Тук. Тук. Тук.

— Мэрилин. Проснись! — Я не знал, какую назвать причину. Почему она должна была проснуться среди ночи? — Это Колин. Я приехал проверить, все ли с тобой в порядке.

Тишина.

— Думаю, нужно выломать дверь, — бедняга Роджер не знал, куда себя деть. Он бы, наверное, предпочел сейчас находиться на задании, — по крайней мере тогда он был бы в своей стихии.

— Сейчас два часа ночи, — возразил я. — Разве Мэрилин обычно не спит в такой час?

— Но она спала целый день, — сказала Пола.

Никто не смел сказать об этом вслух, но все, очевидно, думали, что Мэрилин приняла больше таблеток, чем допустимо.

— Давайте спустимся в холл, — предложил я. — Я прошу всех подождать меня там. Роджер, пойдем во двор, возьми с собой фонарь.

К этому моменту все были настолько измождены, что не стали возражать.