Моя нелюбимая девочка
Шрифт:
Уже во дворе мой друг любезно придерживает тяжелую подъездную дверь и ждет, пока мы с детьми войдем внутрь. После он ловко поднимает коляску по ступенькам до лифта, где мы и прощаемся.
– Спасибо за компанию, Хаким!
– улыбаясь, искренне благодарю его.
– Давай как-нибудь повторим?
– поправив очки, глядит на меня с надеждой.
А может и правда дать человеку шанс? Ведь он так старается и я вижу в его глазах ту самую нежность, о которой мне однажды сказала одна красивая женщина. И потом прошел уже год, и я имею право стать счастливой.
– Почему
– Отлично. Слушай, а давай завтра сходим в кино?
– Давай.
– Все, - радуется он, - тогда я посмотрю, что идет и тебе скину, чтоб ты выбрала.
– Хорошо, - и все-таки он очень милый.
В коляске начинает кряхтеть мелкий, поэтому мы с Хакимом быстро прощаемся, заходим в лифт и доезжаем до своего этажа.
Дома малыш неожиданно успокаивается и продолжает сладко сопеть, а я быстро наливаю воду и насыпаю корм в миски Симбы. От резкого звонка в дверь подпрыгиваю и матерюсь, что мне сейчас ребенка разбудят. Воинственно открываю, даже не спросив, кого это принесла нелегкая. Боже, лучше бы я этого не делала.
– Ты?
– в грудь словно бьют с разбега.
Передо мной стоит он - мой сладкий сон и ночной кошмар. Мой первый и единственный. Мой, да не мой.
– Здравствуй, Ирада, - смотрит, насупившись, а я не понимаю, чем недоволен.
– Впустишь?
– Нет, - пытаюсь закрыть перед его носом дверь, но он сильнее и удерживает ее одной рукой.
Сдаюсь, отступаю и страшно злюсь.
– Что ты хочешь, Аслан? Зачем пришел?
– Хотел узнать, почему ты скрыла от меня, что беременна?!
– повышает голос он.
– Почему не позвонила и не сказала, что у нас будет ребенок?
*"Молданазар" - казахстансккая группа, играющая инди-рок. Название получила по имени солиста - Галымжана Молданазара Поют на казахском языке.
Глава 25. Я вернулся
Ирада
– Тон сбавь, пожалуйста, - цежу сквозь зубы.
– Ты разбудишь малыша.
– Хорошо. Прости, - шепотом рычит Аслан.
– Ответь на вопрос, Ирада
– С чего ты взял, что это твой ребенок?
– вполголоса спрашиваю, буравя недобрым взглядом. Со стороны мы, наверное, смотримся комично. Он - метр восемьдесят, и я - метр с кепкой, готовы сейчас разорвать друг друга
– Сколько ему месяцев? – спрашивает он громко.
– Три, - сдуру говорю я и прикусываю язык.
– Он - мой. Я все посчитал.
– Ах ты посчитал!
– язвительно замечаю, прищуриваясь.
– Ну да, ты же у нас хорошо считаешь.
– А ты? Гордую из себя строила? Думала, не узнаю, что ты от меня родила? Я тоже имел право знать, что стану отцом.
А он не на шутку разошелся и разозлился, никогда его таким не видела. Брови сведены к переносице, меж ними пролегла глубокая складка; губы сомкнуты до тонкой нити, а желваки ходуном ходят. Еще чуть и видимо будет бить.
– А с чего ты вообще взял, что я родила от тебя?
– кричу я.
– И даже если ты посчитал, я тебе еще раз повторяю: это не твой сын.
Он тут же меняется в лице, глаза темнеют до неузнаваемости, и я дрожу от его цепкого,
Хочу отвернуться, чтобы Аслан не увидел на дне моих глаз тлеющий огонь любви к нему, но он не дает, а одним резким движением притягивает за руку и смотрит в ожидании ответа. Между нами всего несколько сантиметров. Оба учащенно дышим и прожигаем друг друга разъяренными взглядами.
– Чей он тогда? – испепеляет меня взглядом.
– В глаза мне смотри и скажи, чей это мальчик?
– Вообще-то мой.
Оборачиваемся на ровный мужской голос. Мне хочется и плакать, и смеяться, от того, как нелепо все получилось, будто мы внутри какой-то очень неудачной провальной пьесы.
В дверях стоит Сабина с мужем. Нариман скрещивает руки на груди и вскидывает подбородок. Поза воинственная - что за лев этот тигр! Сабина застыла, раскрыв рот от удивления.
– Ирада, у тебя дверь открыта, - придя в себя, произносит она.- Вас слышно в подъезде.
Я за секунду заливаюсь краской и, отстранившись от Аслана, поправляю на себе рубашку.
– Не понял?
– мой бывший, если его вообще можно так назвать, переводит вопрошающий взгляд с Наримана на меня и обратно.
– Ну что ты не понял? Вот моя сестра Сабина и ее муж Нариман, - показываю на них рукой.
– А ребенок - их сын Адыл. Они оставляют его мне, когда ездят на стройку.
И это чистая правда. Сестра и зять строят дом и, чтобы малыш не дышал пылью оставляют его либо со мной, либо с родителями Наримана. Так как сегодня суббота, то их старшую дочь Нафису, забрал ее родной отец - первый муж Сабины - Таир.
Аслану требуется пара секунд, чтобы переварить информацию. И вот я вижу неловкость и подобие стыда на лице. Ну надо же, мы и такое умеем?
– Чёрт!
– ругается в кулак.
– Извините за недоразумение.
А, то есть у них ты извиняешься и идешь мимо меня, а я, которая выслушивала весь твой бред, не в счет.
– Аслан, - подает руку Нариману и тот ее по-мужски пожимает.
– Нариман.
– Здравствуйте, - обращается он к Сабине и она коротко кивает. Знаю, что сестра очень на него зла, но воспитание ей не позволяет сказать ему пару ласковых. Я вот ее бывшего мужа только так стебала даже в глаза. В этот момент из комнаты доносится плач Адика и Саба со словами “Мой мальчик проснулся” срывается к сыну, а Нариман идет за ней.
Мы с Асланом снова остаемся одни, вот только он стоит лицом к двери и спиной ко мне. Молчит. Напряжен. Скольжу взглядом по шее, спине и рукам, вижу, как кулаки сжимает, отчего вены на тут же набухают на загорелой коже.
– Тебе лучше уйти, - прошу я ровным тоном.
– Мы уже разобрались, что это не твой ребенок. И не мой. Вообще странная, конечно, ситуация.
– Жаль, - внезапно отвечает он, обернувшись через плечо.
– Я даже обрадовался, что ты оставила его.
– Ох, Аслан, - усмехаюсь, - ты уже забыл, как всегда трясся над защитой? Не переживай, ни один твой живчик дальше резинки не прошел.